С тех пор мало что изменилось. Воруют. И воруют много. Мы узнаём подчас только о громких кражах, когда выносятся либо целые тюки, стоимость которых может равняться «коробке из-под ксерокса», либо же отдельные книги, которые стоят дороже золота. Но в абсолютном большинстве кража книг происходит без огласки, и из года в год бредут книжечки своими тропками из застенков библиотек на свободу. Как показывает лента новостей, не застраховано от этого ни одно хранилище, и надежда только на технические средства защиты, а также на честность тех, кто избрал своей профессией служение книге.
В советские годы довольно часто издания выдавались на абонемент, особенно в ведомствах и вузах. И вот в этих случаях читатель брал книгу и «терял» ее, особенно это было характерно для профессуры, которая имела абонементы в главных библиотеках страны. В результате такой забывчивый читатель или выплачивал символическую стоимость, или приносил что-то взамен «потерянной». И если за кражу книг можно было поплатиться, то такая забывчивость не наказывалась. По этой причине многие абонементы со временем переставали выдавать особенно ценные книги на дом.
Наиболее частый способ – когда некто, устраиваясь работать в библиотеку, каким-то образом выносит и затем сбывает книги. Это уже трудоемкий вариант, собственно, настоящее спланированное преступление: для того чтобы выбрать книгу, требуется хоть какая-то квалификация (ибо для обычного человека дорогая книга – это обязательно толстая, старая, тяжелая). Поэтому, как показывает судебная практика, создаются альянсы таких людей с книжниками-наводчиками, которые конкретно указывают, что и где нужно изъять из государственного фонда.
Но одно дело – украсть книгу, а совсем другое – получить за украденную книгу деньги. Последняя процедура наиболее опасна для вора, и именно на этом у государства порой встречается возможность обезвредить преступника и, главное, прекратить планомерное расхищение фондов библиотеки.
Для того чтобы уберечь книжные фонды, книги клеймятся различными штампами, печатями, снабжаются владельческими знаками-экслибрисами… Словом, делается все, чтобы обезопасить каждую конкретную книгу или рукопись от похищения. Именно из‐за такого целеполагания книга с печатью, равно и книга со следом печати, несет на себе некоторый признак ущербности. Не все столь категоричны, но в действительности наличие на книге подобных владельческих признаков – серьезный дефект, сильно умаляющий ценность (и, соответственно, материальную стоимость) коллекционного экземпляра.
Печати ставятся на различных страницах книги. Причем практика (традиция) различных библиотек диктует различное расположение. Общепринятое – титульный лист, низ 17‐й страницы (поскольку она традиционно в книгах обычного формата является первой страницей второй тетради), низ последней страницы. Бывает, что дополнительно штамп ставится внизу на 33‐й странице (первый лист третьей тетради), иногда на 41‐й или 101‐й страницах, тоже внизу, как вариант – на обороте иллюстраций или вкладок. Этими страницами обыкновенно ограничивается фантазия библиотекаря. Иногда встречаются такие экземпляры, на которые невозможно смотреть без слез, настолько обезображены они печатями (областные библиотеки в этом впереди всех). Книги в музейных собраниях, в том числе некоторых отделах редких книг главных библиотек, последние лет двадцать-тридцать штампуются более милосердно, чтобы не обезобразить экземпляр. Порой это небольшой штампик на обороте титульного листа или даже на втором форзаце.
Поскольку наличие любых печатей играет огромную роль в ценообразовании, то книга без печатей и книга с печатями – это совершенно различные вещи. Есть коллекционеры, которые никогда не оставят себе экземпляр с библиотечной печатью, особенно если эта библиотека до сих пор существует. А потому история книжного собирательства и книжной торговли знает множество способов, которыми владельцы «лечили» штемпелеванные книги, или, как их называли, – «книги с колотухами», «книги с синяками» и тому подобное.
Наиболее употребительным был способ «юный химик», когда печать на книге выводилась химическими средствами. Нужный лист мог выниматься из книжного блока, и печать обрабатывалась химическим раствором (для этого употребляли уксусную эссенцию и другие доступные реактивы), затем промывалась водой. Главное, что может тут обеспечить успех, – это бумага, и чем она хуже, чем больше в ней примеси древесной массы, тем более заметны манипуляции. Тряпичная бумага XVII–XVIII веков – напротив, часто выбеливается настолько хорошо, что не имеет никаких следов печати; бумага же XX века так сильно страдает при травлениях, что навсегда меняет свои физические свойства. Но в любом случае от таких обработанных листов почти всегда исходил резкий химический запах; особенно тогда, когда нейтрализация штемпельной краски происходила без изъятия листа из книжного блока.