— Ваш водитель, позвольте помочь.
— Слушай, Вадим, отвези меня до ближайшего метро, хочу прокатиться до центра, народ увидеть, вспомнить старое.
— Извините, не советую, вы можете столкнуться с ментами, в метро они особенные, иногда злые, и еще запах алкоголя. Простите, может быть, в следующий раз?
— Ничего, разберусь, буду тебя ждать у памятника Пушкину.
Из аэропорта до Речного вокзала на машине минут 20. Но каких!
— О-о-о, какая дорога хорошая!
Хотел похвалить городские власти, как тут же мы поймали яму, глубокую, незаметную, подлую, как в старые времена.
— Извините, Виталий Юрьевич.
— Почему ты извиняешься? Голосовал за мэра, что ли?
— Я не хожу на выборы, нет времени и желания, да и работы много. Пускай бабушки с дедами голосуют, им в кайф, когда их дурят, а мне что с этого? Как получал 45 тысяч, так и получаю, и больше ничего.
Как много можно узнать о человеке по одной фразе! Недоволен властью, но не готов отстаивать свои гражданские права, недоволен работой и отсутствием социального пакета, считает, что достоин лучшей участи, поклонник восьмичасового рабочего дня с двумя выходными, с презрением относится к старшему поколению, думая, что будет вечно молодым и тем не менее, кто-то этому дауну платит 45 штук!
Метро
Порядочный человек берет взятку в одном-единс-твенном случае: когда представляется случай.
Ой-ой-ой, здравствуй, метрополитен! Здесь кое-что изменилось. Мне очень понравился автомат для продажи проездных билетов. Причины две: во-первых, у кассы огромная очередь, а возле него никого, во-вторых, он выглядит так уродливо, что сразу понятно, что он made in Russia. 17 рублей — небольшие деньги, только у меня их не было. Бросил в обменник сотку евро и тут же получил рубли. Совсем забыл, что неприятности в Москве — это всего лишь вопрос времени, и не успел я повернуться, как меня окликнули:
— Документики имеются?
— Да, конечно.
Достаю паспорт и передаю сотруднику милиции небольшого роста с фуражкой больше его головы раза в четыре. Он в синтетической форме, помятой так сильно, что напоминает спортивную «Adidas» времен перестройки.
— М-да, придется вам пройти со мной до участка, Виталий Юрьевич.
— А почему? Не понимаю. Что не так?
— Помимо того, что вы в нетрезвом виде тут ходите, у меня ваш паспорт вызывает подозрение, уж очень новый он у вас, хотя тут написано, что получали давно.
— Я не понимаю, о чем вы, мне нужно позвонить своему водителю, меня просто давно не было в стране.
Поняв, что телефон забыл в машине, я стал намного вежливее.
— Вы не подскажете, откуда могу позвонить, я ведь имею право на звонок?
— Вам тут не США, давайте в участке разберемся.
— Может, вы меня отпустите? Обещаю, могу нассать на свой паспорт, лишь бы он выглядел более настоящим.
— Вы мне — что? Нахамили?
— Нет, извините, это из-за перелета, хотел сказать, может быть, как-нибудь решим это недоразумение по-иному?
— Ну-у-у, сами подумайте как, только быстрее, а то моя смена заканчивается.
Он передал мне паспорт, и я положил часть полученных рублей между страницами. Полет паспорта от моей руки и обратно длился меньше секунды. Копперфильд, сука!
— Аккуратнее, Виталий Юрьевич.
Оскорбленный, иду ко входу в метро с явным желанием не на паспорт поссать, а ему в рот. Животное, надо же такое сказать — аккуратнее! Ну что за идиот!
Раньше по эскалатору бежали те, кто справа, теперь несутся все, кругом реклама, все с мобильниками и айподами. Жду поезда и понимаю, что за первые два часа пребывания в стране успел напиться, вспотеть и столкнуться с государством в лице этого рахитика в фуражке. Папа мне говорил в детстве, что фуражка деформирует череп, но он не знал, что в лучшую сторону (в финансовом плане). В непонятных ситуациях выручает юмор. Но как только вошел в вагон, чувство юмора пропало мгновенно. В вагоне каждый третий был бухой. Не успел занять место, как меня толкнула старуха, да так, что я грохнулся на пол.
— Пить надо меньше…
— Иди на хуй, бабуль, тебе на тот свет скоро, а ты хочешь взять с собой и других!
— Хам!
За старуху заступились все, и трезвые, и бухие, и мне пришлось ретироваться в конец вагона. Пока уходил подальше от старой карги, услышал, как она вступила в беседу с окружающими, и они принялись дружно меня поносить на чем свет стоит.
Удрученный печальным опытом общения с обитателями подземки, выплевываюсь на улицу. Нет, метро явно не для меня. Стою у памятника Пушкину и боюсь куда-либо смотреть, тупо ожидая спасителя Вадика.
— Вы — Игорь? — с улыбкой обратилась ко мне баба средних лет с крашеными волосами. Один зуб золотой. Разве такое еще бывает?
— Нет. Не Игорь.
— Юра?
Это уже мужик какой-то в серых штанах «три четверти».
— Нет.
— Андрюх, привет!
— Я не Андрей.
Да, сегодня точно не мой день, какое-то глобальное издевательство. Ко всем неприятностям добавился мочевой пузырь. Еще немного, и по моему грязному костюму потечет моча. Справа остановился черный бумер, но не мой. С заднего сиденья вылезает мужик, мало понимающий, где он, явно нетрезвый, со сморщенной мордой. У него, по-видимому, болит живот. Ухватившись за столбик левой рукой, правой он нервно расстегивает ширинку. Достает из ширинки кусок розовой рубашки и крепко держит правой рукой. Пока он уверенно держал этот кусок ткани, внутренняя сторона брюк начала темнеть, и скоро возле ботинок набралась лужа. Он благополучно сам себя обоссал, стряхнув, спокойно застегнулся, сел в тачку и уехал. Всем было все равно, кто где ссыт, народ, непонятно чем озабоченный, идет мимо, не обращая внимания на происходящее, представитель власти чморит в это время какого-то молодого мажора на джипе. Мне не смешно, еще немного, и самому придется отливать при всех, хотя спасение рядом: городской туалет с названием «McDonald’s».
— Виталий Юрьевич…
Спаситель обнаружился, и моему счастью не было границ.
— Куда ты меня везешь, Вадим, я в туалет хочу!
— Зайдите в «McDonald’s», если невтерпеж, а так мне сказали, что у вас два варианта: Патриаршие Пруды или Таганка, компания арендовала обе квартиры, так что выбирать вам, они с мебелью, консьержем, трешки, полный фарш.
— Таганка.
Звонок. Достал мобильный с пола. На миг вспомнил мента из метро, и мне еще сильнее захотелось в сортир.
— Виталий, как ты, доехал? Давай вечером отметим твой приезд, как договаривались, в 20.30 на Петровке. Вадим знает где. Я девчонок заберу и приеду. Ты какую хату выбрал?
ЛюбоФФ
Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног, но мне досадно, если иностранец разделяет со мной это чувство.
Я патриот, но… Жители большого города катаются по старым улочкам на машинах будущего с космической скоростью и не всегда с правами в кармане, строят дома, будто собираются жить вечно, и жрут, будто помрут завтра. Улицы Москвы совершенно безопасны, опасны только водители в пятницу и субботними вечерами. Извращенно люблю этот город за огромные здания и бесконечное строительство, за широкие улицы с бесконечными же пробками, за серое небо и утренний запах выхлопных газов, за справедливую милицию и особенно гаишника на углу Садового и Каретной, люблю мэра и его престарелых замов — политбюро столичного масштаба, пьяниц и бомжей, помогаю 20-летним «ветеранам Афганистана» на перекрестках, уважаю полезность труда парковщиков, с восхищением наблюдаю за морозостойкими проститутками на Ленинградке. Москва — это место, где провинциалы из Сибири принимают друг друга за элиту. Москва без москвичей, зоопарк без зрителя. Увидев коренного жителя, нужно срочно заносить его в Красную книгу как исчезающий вид. Люблю Большой театр с космическими постановками и баснословными ценами — национальную гордость каждого москвича и, в особенности, спекулянтов. Спасибо тебе, большой город, за стресс, он меня бодрит. Он способствует потреблению алкоголя, алкоголь освобождает разум. Разум подсказывает при этом, что если уж ты приехал сюда, чувак, сиди и терпи, за это тебе и платят. А то, что недополучаешь, отними. Столица России разложит любого человека на молекулы и соберет обратно в нужную для страны конфигурацию.