– Сеньор командор! – продолжал упорно надрываться визгливый голосок. – Я вас жду! Это очень-очень срочно…
«Штурман Сантьяго Альварес», – опознал Алекс неприятный голос. – «До чего же беспокойная, суетливая и мнительная личность! Знать, опять ударился в пошлую панику…».
Стараясь шагать (ступать?) неторопливо и важно, как и полагается полновластному командору серьёзной эскадры, он по короткой скрипучей лесенке поднялся на капитанский мостик. Вернее, на квадратный помост, огороженный низенькими перилами. Возле штурвала дисциплинированно застыл матрос Данни – широкоплечий верзила с откормленной физиономией, украшенной длинным и извилистым, тёмно-багровым шрамом. В двух метрах от штурвала, возле перил, обнаружился тщедушный пожилой человечек, крепко сжимающий в морщинистых ладошках длинную подзорную трубу. В южной стороне, куда и были направлены окуляры бельгийского оптического прибора, хорошо просматривались – и невооружённым глазом – два столба чёрно-серого дыма, поднимавшихся над далёкими, тёмно-синими горами.
– Что случилось на этот раз, штурман? – нарочито небрежно поинтересовался Алекс. – Узрели очередную смертельную опасность? Приближается ужасная грозовая туча?
– Вз-з-з-гляните с-с-сами, дон Ал-л-лехандро! – отчаянно заикаясь, предложил Альварес, протягивая подзорную трубу.
– Что же, и посмотрю! А ты, сеньор паникующий штурман, хлебни-ка ямайского рома – для укрепления расшатанных нервов. Так тебя и растак, да с двойным перехлёстом…
Картинка, открывшаяся взору, была величественной и, одновременно, угрожающей. На высоких горных пиках, расположенных рядом друг с другом, горели два ярко-розовых «глаза» действующих вулканов. По их крутым чёрным склонам величественно стекали малиновые потоки расплавленной лавы. Тёмная и широкая седловина перевала, соединяющего пики между собой в единое целое, напоминала гигантский, нагло улыбающийся рот.
«На фоне низких лохматых туч, неподвижно висящих на юге, да если подключить фантазию, то – сама собой – напрашивается однозначная ассоциация: огромный великан, безудержно и горько плачущий огненными слезами…», – подумал Алекс. – «Вот так, наверно, и рождаются самые невероятные легенды и мифы, призванные пугать – до острых желудочных колик – доверчивых и наивных обывателей…».
Рядом послышалось бодрое бульканье, аромат отборного ямайского рома приятно защекотал ноздри. Ещё через семь-десять секунд хриплый голос Альвареса – без малейших следов заикания – сообщил:
– Именно так мне его и описывал один благородный ирландский дворянин, заслуживающий доверия.
– Кого – описывал? – Алекс неохотно оторвался от оптического прибора и с любопытством уставился на штурмана.
– Да, Ахерона! Провинившегося слугу Господа нашего! Прикованного – за неизвестные ужасные прегрешение – толстенными чугунными цепями к земной твердыни…
– Расскажи-ка, любезный! Давай, давай, не стесняйся! Рассказывай, рохля худосочная, иначе засвечу в глаз!
Штурман, торопливо заткнув горлышко кожаной фляги грубой деревянной пробкой, заговорил – с откровенно испуганными и паническими нотками в голосе:
– Ахерон, он ростом будет – с высоченную гору. Его круглые глаза пылают нестерпимым огнём. Пасть так огромна, что может поедать закостенелых грешников – тысячами. Десятками тысяч…. Иногда Ахерон, когда очень голоден, начинает оглушительно рычать и страшно ругаться. И тогда земля трясётся, как осиновый лист – на холодном осеннем ветру. Огромные валуны скатываются по склонам гор, разрушая города и безжалостно давя их несчастных жителей. Извилистые и бездонные трещины ползут – везде и всюду. Небесные птицы умирают на лету, камнями падая вниз. Рыбы всплывают – кверху брюхом – на озёрных и речных водах. А сами реки текут вспять…
Словно бы подтверждая слова Альвареса, с юга прилетел низкий громовой раскат, деревянный корпус «Святой Анны» ощутимо дрогнул и покачнулся. Впечатлительный штурман тут же повалился на колени и, воздев к небу сложенные вместе ладони, принялся неразборчиво молиться.
Алекс неодобрительно и сердито посмотрел на рулевого.
– Это я случайно, – принялся оправдываться здоровяк Данни, смущённо пожимая широченными плечами. – Оно так неожиданно загремело, что рука – сама по себе – дёрнулась на штурвальном колесе…. Рука, клянусь! Извините, сеньор командор! Больше такого не повторится…. Кстати, ветер-то стихает. Как бы, не установился полный штиль.
Посмотрев на паруса, повисшие, словно рваные тряпки на деревенском заборе, Алекс, слегка пнув носком сапога Альваресу под копчик, строго велел:
– Давай, трусливый пройдоха, рассказывай! Что ещё знаешь про этого страшного Ахерона?
– Да я уже почти всё и рассказал! – истово заверил штурман, торопливо поднимаясь на ноги. – Демоны ещё всякие появляются…
– Ну, что там – за демоны?
– Живут они в чреве Ахерона…. А тёмными беззвёздными ночами вылезают наружу. Шастают по округе. Похищают глупые и заблудшие души…. Ещё разные чудеса происходят в тех местах, где обитает Ахерон…
– Чудеса?
– Ну, всякие и разные события, которые не случаются в обычном мире, в обычное время…
– По южному берегу наблюдаю городские развалины! – прокричал из марсовой бочки вперёдсмотрящий матрос.
– Согласно моей карте, здесь должно располагаться старинное испанское поселение Сан-Филипп, – дрожащим голосом сообщил штурман. – Очевидно, проклятые индейцы постарались…. Впрочем, какое нам дело до наглых и жадных испанцев? Ровным счётом – никакого! Чем больше их погибнет, тем нам, португальцам, будет легче и проще жить…
Алекс, задумчиво погладив пальцами массивную серьгу в правом ухе, приказал Альваресу:
– Отставить – всякие глупости! Готовиться к внеплановой стоянке! Видишь, ветер почти стих? Так что, не зевай, увалень…. Встаём на якоря под южным берегом, напротив этих загадочных развалин. Командуй здесь, паникёр. А я, пожалуй, ненадолго спущусь к себе в каюту…
В каюте властвовала жёлто-серая затхлость, нестерпимо пахло грязным бельём и очень плохим коньяком.
– Семнадцатый век, как-никак, мать его, – успокаивающе сообщил сам себе Алекс, брезгливо разглядывая подозрительные бурые пятна на серой простыне. – Клопы, судя по всему, здесь совсем и не редкость…
На крохотном квадратном столике, рядом с полупустой бутылкой синего стекла, горлышко которой было небрежно закупорено кожаной затычкой, обнаружилось и крохотное зеркальце, искусно вделанное в длинную костяную пластину-рукоятку. Он – с лёгким чувством неуверенности – взял этот предмет туалета в ладонь правой руки и, робко заглянув в мутную зеркальную поверхность, облегчённо выдохнул:
– Что же, могло быть и гораздо хуже! Лицо собственное, что уже просто превосходно…. Длинноватые волосы? Ничего страшного, данная причёска мне, определённо, идёт. Только, вот, эти дурацкие чёрные усы…. Почему они такие длинные? И кончики смотрят вверх как-то очень, уж, залихватски, придавая всей физиономии лёгкий оттенок наглого пижонства…. Придётся, как я понимаю, смириться с этим неаппетитным нюансом. Особенности местной средневековой моды, так сказать…
Слегка заострённый нос корабельной шлюпки мягко ткнулся в светло-жёлтый песок низкой косы. Алекс ловко выпрыгнул на пологий берег и отдал приказ, стараясь, чтобы его голос звучал максимально мужественно и властно:
– Гребцам от лодки далеко не отходить! Штурман, возьми с собой троих вооружённых солдат и тщательно осмотри окрестности! Встреченных туземцев – без отдельного приказа – не обижать! – подумав секунд пять-шесть, добавил. – За мной никому не ходить! Я здесь самостоятельно прогуляюсь, без провожатых…
Альварес – в сопровождении трёх высоких оборванцев, вооружённых допотопными неуклюжими пищалями – двинулся, постоянно оглядываясь по сторонам, перпендикулярно к береговой кромке. Алекс же уверенно зашагал на запад, вдоль каменистого берега Магелланова пролива, благо развалины неизвестного городка были длинными и тянулись по обе стороны от места стоянки корабельной шлюпки.
Он неторопливо шёл, изредка старательно обходя большие прибрежные валуны, и размышлял про себя: – «Что же, на Ахерона я, кажется, уже вволю полюбовался. Что там на очереди? Если привязываться к тексту великого Борхеса, то, естественно, Амфисбена…. Эта такая гигантская двухголовая змея. Если её ножом (мечом, саблей, мачете?), безжалостно рассечь на две части, то они потом – обязательно – срастутся. Даже, если их закопать в землю в разных местах, расположенных за много километров друг от друга. Следовательно, надо внимательно смотреть себе под ноги, чтобы случайно не наступить на гадину…. Развалины старинного испанского поселения? Обычные развалины – остатки каменно-кирпичной кладки, высокие кучи разнообразного строительного мусора, обгоревшие стропила крыш…. А пожар, похоже, давний. Горело месяцев шесть-девять тому назад…».