— Говорят, что да, — просто и без затей ответила ему супруга, уже проворно выкладывая на шипящую сковороду новые белые лепёшки.
— Интересно у них с матерью такая разница большая, — прожевав первый кусочек и подцепив второй, развивал тему дальше Андрей.
— Вера Васильевна замужем не была, всё выбирала, выбирала, да и не выбрала. И уже к сорока годам прижила себе ребёночка, на старость, — рассказывала она историю соседки, одновременно занимаясь выкладкой полуфабрикатов, а заполнив сковороду, повернулась к нему и, скрестив руки на фартуке, тут же переспросила, — ну, как сырники?
— Нормально, — мимоходом бросил он, продолжая есть, и, не отвлекаясь от темы, прокомментировал ситуацию, — а получилось, что на старости ребёнок и загнал её в гроб.
— Хватит молоть чепуху. Ты же ничего не знаешь, — с укоризной в голосе произнесла Елена и отвернулась от него, чтобы присмотреть за процессом жарки, и, если это необходимо, перевернуть сырники на другую сторону.
"Если бы не знал", — отметил про себя Андрей, но вслух ничего не сказал, сделав вид, что занят едой.
Этот вечер был просто пропитан новостями. Вот бывает же так болото, болото, а потом вдруг раз и чистое озеро с голубой водой, так и сейчас обыденность расступилась и дала место новизне. Его, просматривающего события минувших дней по интернету, заинтересовал сюжет в местных телевизионных новостях о нерадивых коммунальщиках, так сказать на злобу дня.
Сюжет незатейлив и прост. Чинили в частном секторе водовод, вырыли глубокую траншею между домами, трубу заменили, воду дали, а засыпать забыли. Жители куда только ни жаловались, а воз и ныне там. Вот приехало телевидение и показывает очередное городское безобразие, корреспондент берёт интервью у пожилой женщины, пенсионерки в грязном домашнем халате и тапочках с шерстяными белыми носками ручной вязки на ногах, которая на вопрос о падении в траншею отвечает:
— Не то, что не упала, а чуть не упала, а если не зароют, вообще будем падать.
"Вот откуда вышел Черников, тьфу ты, Черномырдин, полнейшая речевая несвязуха, а всё понятно", — иронично размышлял он о диалоге женщины и корреспондента, и в этот самый момент его неожиданно отвлёк знакомый скан.
"Что Черникова то вспомнили?"
"Не понял…" — сам себя мысленно озадачил он и стал непонимающе сверлить взглядом экран телевизора, словно стараясь заглянуть внутрь кинескопа.
"Как дела?" — продолжили его спрашивать у него же в голове.
"Нормально", — сам себе отвечал он мысленно, и тут его осенило, что это Мария считывает мысли.
Он перестал таращиться на телевизор, повернулся к монитору компьютера и отлепил от экрана браслет, но одевать на запястье не стал, просто держал в руках и оживлённо включился в телепатический обмен.
— "Вы где?"
— "Уже здесь в городе".
— "Что так?"
— "Да вот так, Виктор навещает родных".
— "Один?"
— "Так надо".
— "Мы завтра увидимся?"
— "Наверное, да".
— "Почему неопределённость?"
— "Есть незавершёнка".
— "Запрет на обмен снят?"
— "Пока, да".
— "Почему пока?".
— "При встрече".
— "Тогда до завтра?".
— "До завтра".
Он почувствовал, что волна отхлынула, и вторжения больше нет.
"Интересно, что у неё опять произошло. Это какой-то бермудский треугольник: он, она и браслет. Прошлый раз в этом треугольнике канула память её любимого, что теперь?" — анализировал Хрусталёв итоги телепатического обмена с гадалкой.
Радовало, конечно, снятие негласного табу на такое взаимодействие, теперь можно иногда поддерживать полученные навыки, последние два месяца ему казалось, что он уже разучился это делать.
После того, как ему представилось, что он более или менее освоил внеземную технику — усилитель энергии мысли, он немного охладел к данному предмету, условно квалифицированному как браслет, и перестал им тотально пользоваться.
Во-первых, не с кем было делиться впечатлениями, Мария была два месяца в отъезде за границей. Во-вторых, он стал иногда ощущать неприятную тревогу, когда размышлял о своих знаниях и умениях, и парадоксальных выводах. Но только иногда. В основном, взятый им курс на освоение паранормальных возможностей, которые предоставлял браслет, продолжался, просто в настоящий момент, по его же мнению, наступил каникулярный период.
В этот затянувшийся период относительного спокойствия Андрей больше не повторял эксперименты с перемещениями на материнский корабль, и его сознание восстановилось в прежних границах. И ему уже сдавалось, что никаких перемещений никуда не было, просто он поиграл в какую-то компьютерную игру, где виртуально посещал иное измерение.