Хрусталёв перевёл свой взгляд вперёд, там также у окна обособленно находился ещё один стол, но стула при нём не было. Две девчонки тихонько говорили о чём-то с женщиной лет пятидесяти, сидевшей за столом, они спрашивали, она отвечала. Расслышать что-то с того места, где стоял Андрей Викторович, не представлялось возможным, да и вообще, шумовая обстановка походила на ту, которая присутствует в читальных залах библиотек, все говорили почти шёпотом или вполголоса.
В этот момент обе девушки отошли от стола и мимо него стали пробираться к выходу. Стол, у которого они стояли, открылся полностью, и Хрусталёв увидел на нём, кроме различных бумаг, стоящую табличку "Секретарь". Тогда он смело шагнул в этом направлении и, ещё не достигнув края стола, словно боясь, что занимающие проход люди повернутся к столу и начнут диалог с секретарём, сказал:
— Здравствуйте!
— Здравствуйте, — ответила ему женщина, бросив в его сторону нейтральный взгляд, — вы за документами? Фамилия? Факультет?
— Нет, извините, я хотел бы увидеть Алексея Борисовича.
— Ирин! — позвала она кого-то громко.
— Да, Нин Васильевн? — обрывая окончания, ответила Ирина из середины зала.
— А где у нас Борисыч?
— Не знаю, был здесь, может, вышел куда, но мне он ничего не говорил.
— А вот он и сам идёт, — радостно воскликнула женщина в очках, направляя свой взгляд через плечо за спину Хрусталёва.
Андрей Викторович повернулся и увидел Рогалёва, который продвигался от входа в его сторону. Хрусталёв сделал пару шагов навстречу и, остановившись, протянул руку для приветствия со словами:
— Здравствуйте, Алексей Борисович, я к вам.
— День добрый, проходите, — ответив на приветствие, тот дёрнул ручку двери в стене.
Дверь оказалась запертой, тогда он обратился к секретарю:
— Нина Васильевна, вы опять закрыли дверь?
— Не закрывала, наверное, сама захлопнулась, возьмите ключ, — она протянула через стол руку с ключом и металлическим колечком.
Хрусталёва поразила её рука, не столько рука, а сколько пальцы с длинными крашеными ногтями, даже не сам маникюр, а целый ряд перстней и колец на них. Такой набор золотых украшений никак не свойственен жрицам науки и больше подходит для женщин данного возраста, работающих в торговой сети, причём продовольственной.
Широкое золотое кольцо на безымянном пальце свидетельствовало о том, что её обладательница выходила замуж более тридцати лет и до сих пор живёт в счастливом браке. Немного поуже на среднем пальце, но с множественными каменными вставками, похожими на бриллианты, ни о чём не говорило окружающим, хотя для обладательницы оно, скорее всего, было подарком на юбилей или какое-нибудь значимое событие.
Перстень на указательном пальце с огромным, сверкающими гранями, рубином овальной формы, по всей видимости, был семейной реликвией и достался по наследству от матери или бабушки.
Так думал Хрусталёв, загипнотизированный блеском золота и драгоценных камней, потому непроизвольно вытянул шею и пытался рассмотреть второю руку на предмет аналогичных ценностей, не обращая внимания ни на лицо с очками, ни на всю фигуру в целом. Но в этот самый момент из-за его спины вышел помимо Рогалёва, перехватившего ключ, ещё и парень, который остановился у стола секретаря. Он и перекрыл обзор Андрею Викторовичу, лишив его память возможности запечатлеть украшения второй руки неизвестной ему Нины Васильевны.
— Проходите, — вернул его из небытия Алексей Борисович, открывший уже дверь и жестом приглашавший войти в другое помещение.
— Нина Васильевна, прошу меня с полчасика не беспокоить, но разве только в крайнем случае, — произнёс он, когда уже Хрусталёв проследовал мимо него.
Помещение было маленьким, в нём с трудом разместились три стола и двухстворчатый шкаф. Дверь за спиной захлопнулась, Алексей Борисович так шустро, не беспокоя Хрусталёва, проскользнул к дальнему столу у окна, бросив при этом гостю на ходу:
— Присаживайтесь.
Андрей Викторович, как и следовало ожидать, выбрал ближний стол, который справа и уселся за ним, так как других посадочных мест, кроме как за столами, не было.
— Вижу, с вами определённо ничего не произошло, — начал диалог Рогалёв.
Хрусталёв посмотрел на него и подумал, что с ним тоже ничего не произошло, всё тот же костюм, что и год почти назад, когда происходила их встреча, сорочка и галстук другие, да бородка короче и аккуратней. Но нет, что-то в нём было нового, это что-то не определялось пока, и потому Андрей Викторович перестроил фразу, готовую сорваться с языка, и произнёс: