Алексей Иванович сидел в кресле директора, перед ним был ноутбук и раскрытый ежедневник. Он по очереди заглядывал то в монитор, то в ежедневник, делал пометки, иногда записи. Черникову со своего места не было возможности увидеть, что записывает и помечает Ухваткин в процессе их беседы, да и делать движения, чтобы слегка подглядеть, рискованно, потому он сидел тихо и не дёргался.
Заглянув очередной раз в записи, Ухваткин, наконец-то спросил Виктора:
— Да, ты мне расскажи, как прошла встреча с нашим многоуважаемым Глебом Викторовичем, поделись впечатлениями.
Черников взбодрился, открывалась возможность поговорить о вознаграждении. Он начал подробно пересказывать весь диалог, умолчав при этом о шантаже со стороны смотрящего. Когда он окончил отчёт о переговорах, Алексей Иванович переспросил:
— И это всё?
— Да, а что бы вы хотели услышать?
— Странно, очень странно и не похоже на Варева, то цепляется как клещ и не отпускает, то вот вдруг всё бросает на полпути и не требует ни компенсации ни каких-то преференций и льгот на будущее.
Он замолчал и задумался, Черников не мешал его мыслительному процессу, лишь листал его мысли и делал свои выводы.
"Возможно, обозначится и позвонит лично мне, не хочет светиться с третьим лицом. Всё может быть, всё может быть, но тогда будет уже совершенно другой разговор не в его пользу. Нужно посетить квартиру матери, давно уже там не был, Катьку с собой возьму, если захочет, конечно, заодно проверим диск и остальное, вдруг Варев…, нет не может быть!"
"Вот и диск нарисовался, отлично, теперь о квартире", — торжествовал Черников.
— Алексей Иванович, вы предлагали вознаграждение за работу, — прервав затянувшуюся паузу, Виктор напомнил руководству о данном утром обещании.
— Какие же вы все меркантильные, — иронически высказался Ухваткин, прервав свои размышления и посмотрев на Черникова свысока.
Кого он имел в виду, произнося местоимение "все", спроси его, он и сам не ответит, но обычно так сетуют начальники на своих подчиненных, которые почему-то считают, что выполнять их поручения все должны бесплатно. Черников пропустил мимо ушей колкое замечание шефа, поёрзал слегка на стуле, переведя неловкость из сферы моральной в физическую и растерев её одним местом, предложил:
— Пусть вознаграждение выразится в вашей протекции.
— Протеже, конечно, ты? — спросил Ухваткин у помощника и, получив от того утвердительный кивок головой, продолжил выяснения, — ну, а перед кем челом бить?
— Перед Помпеевым, — коротко ответил Виктор.
— Да-а, тогда это ещё ничего, выкладывай, что там надумал, — одобрительный тон выдал облегчение, которое наступило у Ухваткина после услышанного.
Черников изложил все свои планы о квартире покойного дедушки Помпея. Ухваткин слушал, не перебивая, чертил чёрной гелиевой ручкой лишь ему понятные фигурки на листке бумаги, лежащем на столе между компьютером и записной книжкой и служившем своему хозяину черновиком.
Виктор закончил говорить и смотрел, как Алексей Иванович обводит по контуру рисунок куба, делая его грани более толстыми и чёткими. В этот момент сработал браслет, Черников отвлекся от Ухваткина и переключился на энергомаячок. Но в этот раз вибрация была очень короткой, и ему не удалось поймать волну энергии и идентифицировать сигнал, соответственно и определить, откуда тот пришёл.
"Такое в первый раз, что-то здесь не так, возможно это от моего визави пришло, хотя он почти ни о чём не думает, занят пустяковым чертежом, расслабляется".
Зазвонил телефон, Ухваткин раздражённо снял трубку и ответил:
— Да, слушаю!
В трубке обозначился мужской голос, Алексей Иванович не перебивал, но потом, прикрыв микрофон ладонью свободной руки и качая головой, произнёс для Черникова:
— Совершенно не дают работать.
Виктор пожал плечами, не поняв, что подразумевало начальство и в этот раз под словом работа: то ли незаконченный чертёж, то ли облегчение от того, что его избавили от возможности давать ответ на поставленный вопрос.
"Выкручивается или ищет свою выгоду", — подумал Черников.
Но он ошибся, Ухваткин продолжая, закрывать микрофон, опроверг его поспешные выводы: