— Я? Тебя? Никогда. Что за странные мысли посещают твою голову? — ведя его за собой, Маша удивилась, но теперь уже не так, как вначале их разговора, теперь она была уверена: он адекватен, но растерян и подавлен увиденным, а это уже поправимо.
— Ну, я, правда, боюсь, что буду плохим отцом, — впервые его речь непроизвольно для него совпадала с его мыслями, наверное, потому, что его разум ослабил контроль.
— Кто ощущает в себе боязнь стать плохим отцом, никогда таким не станет, значит, у него есть совесть, а она не позволит издеваться над собой.
Она, как ребёнка, завела его в спальню и начала готовить ко сну: снимала дневную одежду и переодевала в спальную.
— Ты говоришь странные вещи.
Виктор уже самостоятельно застёгивал пуговицы летней пижамы, хотя раньше не спал в ней и облачался в неё только тогда, когда болел. Пижама для него ассоциировалась с больницей.
— В чём их странность? — переспросила Мария, подавая ему пижамные брюки.
— Ты так раньше мне никогда не говорила, словно кто-то другой, незнакомый мне человек, сейчас разговаривает со мной.
Он одел их и покорно лёг на свою половину кровати.
— Вообще-то я согласна с тобой, я и сама не знаю, мои это мысли или очередные соломоновы мудрости.
Она обошла кровать, выключила свет и устроилась на своей половине.
— А причём здесь Соломон? — спросил он, повернувшись в темноте к ней.
— Да не причём, видимо, все мудрые постигают одну и ту же истину: жить в согласии с собой.
Она нашла его голову и пригладила волосы.
— Это банально.
— Согласна. Тогда мы ещё с тобой не мудры.
Виктор молчал. Он рукой обнял Машу в районе живота и, прижавшись лбом к её плечу, словно сын к матери, засыпал с одной лишь мыслью: "Завтра! Всё будет завтра!"
Глава 20
Это невозможно вынести и сравнимо лишь с зубной болью. Зуб ноет, ноет, и нет от него покоя ни днём, ни ночью, лишь только пройдёт действие анальгетика, всё начинается сначала. В этом случае ночью отдыхать дают, но днём — извините. Проблема капитального ремонта квартиры своими звуками напрягает весь подъезд, а про соседей снизу и сверху и говорить не приходится.
Вот уже неделю Хрусталёв старается как можно позже возвращаться домой, а в выходные пойти в гости или выехать на природу. Сверху, в квартире покойной Веры Васильевны, начался ремонт и, судя по размаху и вывезённому мусору, закончится не скоро, хорошо бы к Новому году.
Самая информированная в данном вопросе Зоя Петровна с третьего этажа пояснила:
— Сын Лёшка решился в материной квартире ремонт сделать и планирует пожить немного в ней. К нему жена вернулась с дочкой, а дочка хочет здесь жить.
"Час от часу не легче, — прокомментировал новость для себя Андрей, — теперь у Механизатора здесь жильё будет, он нас совсем замучает своей машиной!"
Но он ошибся, Ухваткин ставил теперь свою служебную "Волгу" очень аккуратно и всегда на внешней стороне двора.
Вот и сегодня в субботний день перфоратор над головой заработал ровно в девять, там приступили к последней стадии очистки: снимали полы и подготавливали их к выравниванию.
— Ты никуда меня не хочешь заслать, — спросил он супругу за завтраком.
— Сходи за тестом в кулинарию, пирожков наделаю, Наташка с Лёшкой должны вечером заглянуть, — озадачила его Елена, — а завтра сами к Татьяне съездим.
— Я завтра не могу, обещал своей начальнице с переездом помочь, — уведомил жену Андрей.
— Что же ты раньше молчал, — упрекнула его Елена, — а я наговорила, что вдвоём подъедим.
— Я ещё на прошлой неделе тебе рассказывал, что начальство купило трёхкомнатную квартиру в новом доме на набережной и собирается в сентябре переезжать, так как старую продает, чтобы долги загасить.
— Но ты не говорил, что в этом будешь участвовать.
— Да я и сам не знал, в четверг Мария меня попросила, а тут у нас ремонт этот покоя не даёт, ну я и согласился. Я тебя отвезу, а как сам освобожусь, так и подъеду.
Кулинария начинала работать с девяти часов, а готовое тесто продавали с десяти, а то и с одиннадцати. Хрусталёв вышел из дома пораньше, без пятнадцати десять, хотя ходьбы до кулинарки всего пять минут, но не хотелось выносить этот стук и грохот сверху.
Заведение существовало ещё с совдеповских времён, всё поменялось вокруг и не раз, а кулинария, как была кулинарией, так и осталась, казалось время капитализма для неё не пришло. В этом помещении не делали ни евроремонта и ассортимент не меняли. Рядом открывались и закрывались конкуренты: кафе, пиццерии, бистро, но кулинарка стояла. Секрет оказался прост: вот уже второй десяток лет ведётся тяжба за само пятиэтажное здание, между кем и кем простым гражданам неизвестно, да уже и не интересно, но по слухам суды уже переместились в Москву.