Есть, конечно, люди, которые отрицают, что люди оказывают по крайней мере некоторые из этих крупномасштабных негативных воздействий на окружающую среду. Однако здесь не место - и я не тот человек, - чтобы спорить против отрицателей изменения климата. Те, кто отрицает вредное влияние человека на окружающую среду, могут просто исключить соответствующий вред. Люди настолько разрушительны даже без этого вреда, что вторая предпосылка может легко пережить их исключение. Напротив, те, кто признают, что люди наносят вред окружающей среде, могут просто добавить это к предыдущему списку.
Нормативная предпосылка.
Мы увидели, что люди причиняют колоссальное количество страданий и смерти. Продемонстрировав истинность второй предпосылки, я перехожу к рассмотрению первой предпосылки морального мизантропического аргумента в пользу антинатализма: у нас есть обязанность воздерживаться от появления новых представителей видов, которые вызывают (и, вероятно, продолжат причинять) огромное количество боли, страданий и смерти.
Первое, на что следует обратить внимание в связи с этой предпосылкой - это то, чего она не требует. Она не утверждает, что мы должны отбраковывать представителей опасных видов. Она также не утверждает, что мы обязаны не допускать появления новых представителей опасных видов на свет. Заявление намного скромнее. Оно подразумевает, что нужно воздерживаться от создания таких существ.
Чтобы это предположение было верным, не обязательно, чтобы каждый отдельный член вида причинял боль, страдание и смерть. Чтобы понять, почему это так, рассмотрим еще одну обязанность - не проезжать через красный светофор. У нас есть такая обязанность, потому что проезд через красный светофор опасен, хотя не каждый такой случай приводит к ущербу.
Нормативная предпосылка нейтральна в зависимости от того, является ли рассматриваемый вид собственным или другим. Здесь важно отметить, насколько широко была бы принята эта предпосылка, если бы этот вид был не человеком. Представьте себе, например, что некоторые люди вывели разновидность нечеловеческих животных, которые были бы столь же разрушительны (для людей и других животных), как и люди действительно есть. Те, кто разводил бы этих животных, подверглись бы всеобщему осуждению. Или представьте себе, что некоторые ученые воспроизвели и выпустили вирус, который вызвал столько же страданий и смертей, сколько и люди. Опять же, было бы мало колебаний в осуждении такого поведения.
Вопрос в том, имеет ли значение, принадлежит ли этот крайне разрушительный вид нашему собственному человеку. Предлагая утвердительный ответ на этот вопрос, некоторые люди могут предположить, что есть что-то парадоксальное в утверждении, что мы обязаны воздерживаться от появления на свет представителей вида, который вреден для себя.
С этой точки зрения есть что-то странное в том, чтобы ссылаться на вред, причиненный людям другими людьми, как на причину воздержания от создания людей. Иными словами, мизантропический аргумент, похоже, противоречит филантропическим аргументам.
Если людей стоит защищать от вреда, то получается, что они не настолько плохи, что нам не следует воспроизводить этот вид. И если они настолько плохи, как это предполагает вторая предпосылка морального мизантропического аргумента, то мы не должны считать причиненный им вред значимым в первой предпосылке.
Эта аргументация неверна. Во-первых, вред, который люди причиняют другим людям - это только часть вреда, причиняемого людьми. Мы также чрезвычайно вредны для других видов. Таким образом, даже если бы мы не могли сослаться на вред, который люди причиняют другим людям, в целях моральной мизантропии, аргумент все же может быть основан на силе вреда, который люди причиняют животным. Это, конечно, предполагает, что интересы животных имеют моральное значение. Однако есть очень веские аргументы в пользу этого вывода, и я не буду их здесь повторять.
Во-вторых, ошибочно искажать наше отношение к жертвам и отношение к преступникам, даже если жертвы также являются преступниками. Рекомендация о том, что мы должны разделять эти отношения, не редкость.
В цивилизованных обществах принято считать, что существуют ограничения на то, что мы можем сделать даже с самыми худшими преступниками, не говоря уже о менее совершенных преступниках. Те, кто пытает и насилует своих жертв перед их убийством, не подвергаются подобному обращению со стороны государства (по крайней мере, в цивилизованных обществах). Это связано с тем, что преступник остается морально значительным, несмотря на совершенное им преступление, и, с этой точки зрения, существуют пределы того, что мы можем сделать с морально значительными существами. Разделение взглядов не ограничивается контекстом наказания. Женщина может быть виновна в физическом насилии над своим ребенком, но это не означает, что мы не должны беспокоиться о физическом насилии, которое ее муж наносит ей, или что мы не должны беспокоиться о насилии, которому он подвергается со стороны других. Мы должны беспокоиться о вреде, причиненном даже тем, кто причиняет вред другим. Этот момент становится еще более важным, когда более мелкие правонарушители причиняют больший вред. Таким образом, филантропические и мизантропические аргументы несовместимы. Мы можем верить, что было бы лучше, если бы люди никогда не страдали от вреда существования, и что было бы лучше, если бы не было людей, которые могли бы причинять вред.