Тем не менее в существующих этимологических словарях и исследованиях именно с Тредиаковского обычно датируют появление слова предмет в русском языке. Это мнение долго не проверялось лексикологами на фактическом материале. Слово предмет, действительно, встречается у Тредиаковского, но крайне редко и позже, чем у других авторов. По нашим наблюдениям, оно использовано у него дважды — во вступлении и концовке перевода статьи Вольтера «Опыт исторический и критический о разгласиях церквей в Польше» (1768). Вот пример, на который обычно ссылаются исследователи и который, вероятно, лег в основу указанного мнения: «Сугубый сей единственный предмет, — пишет Тредиаковский о теме своего перевода, — толь великоименитый, был мне побуждением неотрицаемым и неотложным». В основном же Тредиаковский пользовался прежними наименованиями, по типу которых он создавал собственные, новые выражения; слово предмет было ему цо существу мало знакомо. Распространение слова предмет идет столь последовательно, что в начале XIX в. прежние наименования при редактировании или сличении старых текстов заменяются на предмет. Например, на месте фразы в «Разговорах» Кантемира: «Вещи, глазам подлежащие» (во французском тексте: les objets) в позднем переводе (1802) находим: «Как предметы мне были бы приятны».
Заимствование объект возникает на основе того же латинского objectum, с обычным в таких случаях «отсечением» окончания -um. Оно встречается, например, еще в «Книге систиме» Дм. Кантемира (1722) в форме объектум и объект с пояснением на полях: «предлежащее». В XVIII в. это слово в общем окончательно утверждается к концу столетия, образуя прочную и устойчивую синонимическую пару с предмет. Слово объект при этом получает по сравнению с предмет более узкокнижный, философский характер. Это сходство и вместе с тем различие слов в целом сохраняются до настоящего времени. Появляющееся в конце XVIII в. прилагательное объективный (как и предметный) вначале по смыслу прямо связано с объект (предмет) — в оптике оно относилось к линзе, наводимой на вещь («объективное стекло»). Однако уже с конца 20-х годов XIX в. слова объективный и объективность приобретают современный философский смысл «существующий (существование) вне нас» и в дальнейшем сохраняются в этом качестве.
Историю рассмотренного словесного ряда — от «предлежащих вещей» Кантемира до современного «предмета» — можно было бы, таким образом, считать установленной, если бы не последние лингвистические находки. Советский лексиколог профессор Ю. С. Сорокин обнаружил слово предмет в документе 1720 г. — ноте русского посла в Лондоне М. П. Бестужева британскому двору. Здесь предмет встречается по крайней мере трижды в значении «результат, цель» в примерах типа: «дабы достигнуть до сего предмета» (речь идет о действиях на Балтийском море). Тем самым существенно меняется дата появления слова. Она примерно одинакова теперь с заимствованием объект, которое до этого считалось старше. Относительная легкость, и, так сказать, непринужденность встретившихся примеров начала 20-х годов XVIII в. доказывают потенциальную «готовность» слова в русской литературной лексике первой половины XVIII в.
Уточняется в свете последних данных и генезис слова предмет. В научной литературе оно нередко считается переводом (или даже заимствованием) с польского przedmiot с аналогичным значением. Между тем указанное польское слово до конца XVIII в. сравнительно редко, наряду с ним в XVIII — XIX вв. употребляются весьма разные слова сходного и иного образования. Перечень их приведен, например, в четырехтомном «Словаре польского языка» С. Линде (1854–1860), там же находим любопытные исторические свидетельства, позволяющие предположить русское происхождение слова в польском и других славянских языках.
В русском языке слово утвердилось не с [о] после мягкой согласной: предмёт (ср. известные в XVIII в. рудомет, водомет, современные пулемет, огнемет), а в соответствии со славяно-книжными нормами с [э]: предмет.
Точно не известно, как звучали в XVIII в, слова рудомет, водомет и др.; как и предмет, они писались не через ять (Ѣ), а через е, что допускало двоякое чтение — с [э] и [о]. Не исключено, что в книжном употреблении они имели также [э], но затем в них возобладало произношение по народным разговорным нормам [о]. Слово предмет как книжное оказалось не затронуто этим процессом и в результате имеет произношение, отличное от других слов с данным корнем.
Примечания к текстам
Произведения Кантемира трудно представить без обстоятельных и пространных текстовых примечаний. Они составляют значительную часть написанного Кантемиром. Текстовые комментарии Кантемира — живая хроника, своего рода энциклопедия современной ему действительности. В примечаниях изложены многочисленные языковые наблюдения Кантемира — толкования слов, объяснение новообразований и т. д. Белинский с полным правом писал: «примечания [к сатирам Кантемира]... необходимы, потому что характеризуют дух времени, состояние русского языка и общества того времени». Примечания составляют единое целое с основным текстом произведения и, по авторскому замыслу, должны были помещаться на одной странице с поясняемым словом или выражением: «Примечания должно печатати на низу страницы, вмещая всякое примечание под стихом, к которому оно принадлежит». Действительно, в прижизненных изданиях кантемировских произведений («Разговоры», «Письма Горация») это правило соблюдалось и лишь позднее (в публикациях XIX–XX вв.) примечания стали помещать после основного текста.
Примечания расширяют познания читателей, совершенствуют их вкусы. Например, в одной из глав «Разговоров» упоминается Мольер. Кантемир пользуется случаем, чтобы коротко сказать о писателе и заодно о самом жанре комедии: «Молиер был славный писатель французских комедий в царство Людовика XIV. Комедия есть живое изображение какого простого и смешного действа к исправлению нравов и к увеселению смотрителей». Энциклопедические, сведения в примечаниях соседствуют с лингвистическими. В «Разговорах» определяются слова и понятия, обозначающие отрасли знаний: философия, логика, физика, нравоучение; отвлеченные категории: система, материя, идея, противопоставление; естественные явления: кометы, текущее вещество, полус, климат; литературные жанры: элегия, поема; собственные имена: Виргилий, Овидий, Птоломей, Коперник, Архимед, Галилей; географические названия: Кастилия, Париж, Африка и др. Большое внимание уделяется соотношению («переводу») иноязычных и равнозначных русских слов.
Наибольший интерес имеют примечания к сатирам. Помимо отдельных слов и выражений, в сатирах комментируются целые строки и отрывки, создавая в некоторых случаях параллельное прозаическое изложение к стихам. Например, в сатире V высмеивается модный наряд: «Руки, шея, ноги, чреслы спутаны». В примечаниях это место раскрывается так: «Руки запонками, шея галстуком, ноги подвязками и башмаками спутаны». Заметим, что всюду стиль примечаний, как правило, нейтральный («средний») и может служить одним из образцов прозы первой половины XVIII в. Вот еще строка, поясняемая в Песне I: «Луну солнца лучи преломляти научив», в примечании: «Луна собою тело грубое и несветлое, светла же нам кажется для того, что лучи солнца, в нее упираясь, к нам, как от зеркала, отсвечивают».