АНТИонкология: рак, я объявляю тебе войну!

Так что вставай, возьми оружие и защищайся. Сколько можно ныть о том, что ты слаб!

Раз бьется твое сердце, значит, ты еще жив.

Сколько можно пускать слюни и лить слезы, увеличивая и без того огромную лужу, в которой ты и так уже сидишь по уши?

Что осталось от твоей некогда такой большой гордости?

Неужели ты не хочешь еще хотя бы раз увидеть, как встает солнце?!

Слова всадника свистели в воздухе, как плеть, хлеща изуродованную страданиями душу низверженного.

Человек, тяжело опираясь на стремя, до крови закусив губу, наконец встал на своих трясущихся ногах. Красные разводы поплыли у него перед глазами, дурнота наполнила голову, и рвотные спазмы разодрали желудок. Из сведенного судорогой горла вырвался отчаянный всхлип.

Всадник выдернул из заплечных ножен свой меч и вложил рукоять в протянутую грязную руку. Пальцы судорожно сжались на оружии, как будто это была сама жизнь.

Всадник легко тронул поводья. Скакун переступил ногами и пошел неторопливым шагом, увлекая следом почти висящего на стремени голого грязного человека с обнаженным мечом.

Приглушенное порыкивание в кустах перешло в бешеный рев, и зверь, доселе опасливо наблюдавший за происходящим, стрелой вылетел из своего укрытия. Добыча ускользала!

Он вцепился в ногу человека. Брызнула кровь. В тот же миг острое лезвие меча, хищно свистнув, полоснуло по грубой шкуре зверя, оставляя глубокий след.

Раненый зверь с отчаянным ревом отскочил в сторону, собираясь для нового нападения.

Опять прыжок. Боль. Взмах меча…

Весьма странная процессия движется по лунной дороге. Угрюмый всадник невозмутимо правит лошадью, как будто не замечая происходящего. У левого бока коня хрипит и повизгивает окровавленный клубок из сцепившихся противников – зверя и человека.

Рычание, стон, клацанье клыков, звон меча.

На каждом из сражающихся нет живого места. Большие пятна крови, человеческой и звериной, отмечают пройденный путь.

Слабеет человек и все больше виснет на стремени. Меч поднимается в воздух все реже. Слабеет и зверь.

В отчаянном броске он вцепляется в человеческое тело. Глаза его стекленеют, но он замирает в мертвой хватке, не отпуская свою упрямую неподдающуюся добычу.

А всадник все едет и едет, волоча за собой обессилевших бойцов.

Так проходит час… Или может, год? Время давно остановило свой ход.

Только когда далеко впереди, на востоке, заалело солнце, всадник остановил лошадь. Человек и зверь в изнеможении свалились в дорожную пыль, готовясь испустить свой последний вздох.

– Ну вот, человек, – сказал всадник, – настал главный момент всей твоей жизни. Видишь эту зыбкую полоску, границу, что разделяет солнечный свет и ночную тень? Это твой Рубикон. Я привел тебя к нему. Но пересечь его сможешь только ты сам. Знай! На той стороне ты спасен. Я же больше ничем не могу тебе помочь.

Не понятно, лишился ли человек сил или тон всадника был непререкаем. Тем не менее с земли не раздалось ни слова в ответ.

А солнце уже играло свой победный марш на золотых трубах сияющего света. И не было твари на земле, в ликующем сердце которой не отзывались бы эти звуки радости и счастья. И не было птицы в небе, не отдавшей своего чистого голоса утренней песне жизни.

Задрожали в едином ритме все линии мира, входя в резонанс, звеня на высокой непрерывной ноте. И каждый, кто знал, что все начинается с ветра, дрожал и звенел вместе с ними.

Человек полз навстречу солнцу. Сжимая в правой руке окровавленный меч, взрывая землю ногтями левой, он полз, взирая на светило широко открытыми глазами, ослепнув от яркого света и обретя совсем новое зрение. Он видел цвета своей победы, чьи переливы будут дарованы ему навсегда.

Он полз, оставляя за своей спиной беснующегося, но уже обреченного зверя, которому ничего не оставалось, как тихо сдохнуть в сумеречных кустах.

Он полз, провожаемый взглядом хмурого всадника, унося в руке дарованный меч, как залог неминуемой грядущей встречи…