— Нет, Йонатан! Это вы ничего не понимаете. Мы запустим генератор! Мы изменим историю! Мы спасем Германию!
— Жаль, что мы не договорились. Вы даже глупее, чем я думал.
Вортсман запустил ладонь в карман плаща и достал маленький «браунинг».
— Откуда это у вас? — Доктор протянул руку. — Отдайте его мне! А еще лучше выбросьте!
— Не сейчас. Простите, доктор, ничего личного. Это всего лишь весы мироздания. Вам зло, а мне благо. С вами было бы, конечно, надежней. Но мне хватит и этого саквояжа. Думаю, я сумею разобраться.
Два сухих выстрела щелкнули и затихли в стенах подвала. Вортсман вышел и, обхватив саквояж двумя руками, побрел в сторону леса.
Оглядываясь и пригибаясь, поле перебежали два солдата в выцветших телогрейках и с красными звездочками на шапках. Мартовская грязь чавкала под сапогами, хлюпающий звук разносился на сотни метров. Вечер притих, тишина замерла, не нарушаемая даже птицами, давно покинувшими это гиблое место.
Один из солдат был постарше, с обвислыми, на манер запорожцев, усами, в шапке, лихо заломленной на затылок. У второго, совсем молодого, розовощекого, только пробивался на щеках первый пушок.
— Тимоха, проверь этот дом. — Старший указал на стену, обвалившуюся в пяти шагах от них, и пропустил молодого вперед.
Тимоха, выставив вперед ППШ, заглянул в окно, затем перепрыгнул через подоконник и позвал:
— Никого, Гаврила Иваныч!
— Тише ты!
Гаврила Иваныч оглянулся и прислушался. Тишина — это хорошо. Если рядом есть кто живой, то любой его шаг далеко слышно. Но зато и их могут также услышать.
— Смотри под ноги, — шепнул он Тимохе. — Уже темнеет. Ты фонарем подсвечивай. Золото далеко блестит, а серебро не такое яркое, можно не увидеть.
Тимоха ковырнул сапогом кучу битого мусора, но под кирпичами ничего не оказалось.
— Гаврила Иваныч, а где искать?
— Всему тебя учить надо. Смотри, вот это наверняка была кухня — вон раковина разбитая валяется. Ищи спальню. Там надо повнимательней рыться. Если повезет, можно шкаф найти, там точно будет пожива. Только ты ж смотри помалкивай. А то наши как пить дать особисту сдадут. Да и ротный жуть как лютует, если узнает. Слово-то какое придумал — мародерство! Тьфу! По мне так выходит: они нас грабили, теперь наша очередь. — Гаврила Иваныч поглядел по углам и разочарованно сплюнул. — Ничего тут нет. Ладно, Тимоха, уходим, а то уже темнеет. Тимоха, ты где? — Гаврила Иваныч заглянул в соседнюю комнату и увидел помощника, разгребающего кучу мусора. — Что? Нашел чего?
— Смотрите, кажется, немец дохлый.
Гаврила Иваныч склонился и удивленно присвистнул:
— Нет, он живой! Видишь, кровь с ушей сочится. Контуженный. Ну-ка проверь его карманы. Кажется, моряк.
Тимоха перевернул тело, похлопал по нагрудному карману, затем пощупал карманы на брюках. Потом он заметил на поясе под кителем выпирающий бугор.
— Смотрите, пистолет! Кажется, «вальтер», да еще и с надписью. Красивый.
— Дай мне, я отцу в подарок отвезу.
— А с фрицем что делать? Добить?
— Не надо. Он-то нам как раз и пригодится. А то увидят, что со стороны города идем, и начнутся ненужные вопросы. Еще особист прослышит. А так — мы языка добыли! Смекаешь? Вяжи ему руки и тащи к выходу. — Гаврила Иваныч вышел следом за Тимохой и показал на целые дома, стоявшие севернее. — На днях мы с тобой туда сходим. Я на карте у ротного посмотрел. Это поселок Шарлоттенбург.
— А вдруг там немцы есть?
— Нету. Я в бинокль смотрел. Видел, бабы прятались, а солдат нет. Надо поторопиться, пока наши на штурм не пошли. Потом ничего не достанется.
Гаврила помог Тимохе взвалить немца на спину, придержал его за ноги и подстегнул молодого солдата:
— Давай побыстрее, а то уже стемнело. Чего-то мне не по душе тут становится. Еще и вправду на фрицев нарвемся.
Чавканье солдатских сапог разнеслось над притихшими руинами, удалилось к лесу и затихло.
Израненный Кенигсберг засыпал, погружаясь во тьму. Он уже не зализывал раны, а, как смертельно раненный зверь, истекая кровью, лежал и обреченно ждал своей участи.
Глава третья
СКОЛКОВСКИЕ БЕГА
Денис смотрел на деревья, проносящиеся мимо и размытые от немалой скорости «Сапсана», вжимался в пухлое кресло и думал о ближайшем будущем, ожидавшем их. О том, что едут в Сколково, они узнали от весьма симпатичной молодой девушки, разыскавшей их на вокзале. Отыскав их в толпе на перроне, она спросила: