Откуда-то из утробы стола достал пару граненых стаканов, налил в них из графина воды.
— Ополосни, — попросил Черняева. — Не в службу, а в дружбу…
Тот, буркнув незлобиво, что «штаб — всему голова», пошел мыть стаканы.
Отправив участкового, Подушкин продолжал священнодействовать над столом: ножом порезал на мелкие ломтики полбуханки хлеба и открыл банку шпротов. Не прошло и минуты, как он приготовил из шпрот и ломтиков хлеба бутерброды. По числу участников предстоящего застолья.
— Все! — возвестил Палыч о готовности. — Милости прошу к нашему шалашу.
Минаев, Клепиков и Паромов, негромко переговариваясь, придвинули поближе старенькие стулья, стоявшие у стены. И под их жалобный скрип, расселись за столом.
Возвратился с вымытыми стаканами Черняев. Молча поставил их на стол и сел на свободный стул. Но, видно, общее молчание его тяготило, и он пошутил:
— Люблю я поработать, особенно пожрать!
— Да, можно приступать, — поддержал его Подушкин.
И с чувством выполненного долга улыбнулся черными, как у цыгана, глазами.
— Можно-то — можно… — тут же отреагировал Минаев, — но закрыл ли ты на замок входную дверь?..
— Точно, — тут же вцепился взглядом в начальника штаба Черняев. — А то, помнишь, в прошлый раз — забыл, и нас чуть ли не «застукали».
— Что правда, то правда… — отметил и Клепиков.
— Василич, а может, он специально так сделал, чтобы нас «спалить»?.. — хохотнул Черняев, продолжая подтрунивать над начальником штаба ДНД.
— Закрыл, — огрызнулся Подушкин, — а если не веришь, то сходи и проверь. Все — «тип-топ».
Никто проверять дверь не пошел, понадеявшись на добросовестность и осторожность Палыча. Минаев откупорил бутылку и налил в имеющуюся посудину вина. Примерно по полстакана.
— Прошу извинения за малое количества посуды, — вместо тоста произнес он. — Придется обходиться всего лишь двумя стаканами.
— Два — не один, — почувствовав камешек в свой огород, тут же отбоярился Подушкин. — К тому же малое количество компенсируется качеством объемов.
Но Минаев был неумолим, отговорки не принял.
— Сколько раз говорил доблестному начальнику штаба, здесь присутствующему, — продолжил он, апеллируя к остальным, — чтобы обзавелся необходимым количеством стаканов… Перед людьми стыдно… А ему все «трын-трава».
— Верно, — поддакнул Черняев, прицеливаясь к сочащемуся маслом бутерброду. — Клянусь уголовным кодексом, верно…
— Ты еще уголовно-процессуальным поклянись, — зыркнул на него Палыч.
— Как быть? — продолжил Минаев все тем же шутливо-подковыристым тоном. — Кому первому прикажите вручить эти два кубка с живительной влагой?
— Виталий Васильевич, да на тебя с твоими участковыми никогда стаканов не напасешься, — вынужден был огрызаться Подушкин. — Только неделю назад принес полтора десятка, всем раздал — и где они?
Минаев небрежно отмахнулся: мол, не перекидывай проблемы с больной головы на здоровую.
— Только и сохранились, что мои, припрятанные, — продолжил атаку Палыч. — А если бы и эти не спрятал, то и их уже бы не было…
— Виталич, его и в ступе толкачом не поймать, — подковырнул Подушкина Черняев. — Он и в светлый день наведет тень на плетень. Потому желательно ближе к делу… — указал он глазами на стаканы с вином, придерживаемые Минаевым.
— А что касается вопроса, кому пить первым, — даже не взглянул на Черняева Палыч, — то мое мнение такое: самому старейшему и самому молодому, то есть Василию Ивановичу и Николаю. Возражений нет? — сделал он небольшую паузу.
Возражений не было.
– Раз возражений нет, то, как говорят в данном случае святые отцы, — по единой! Святые отцы мудрые, они суетность и счет в этом деле не любят, чтобы грехов меньше отмаливать.
С последними словами Подушкин аккуратненько из-влек из рук Минаева оба стакана и вручил их Василию Ивановичу и Паромову.
— Василий Иванович, за вами тост, — вмешался нетерпеливый Черняев. — Скажите пару слов по такому случаю.
Подушкин и Минаев активно поддержали Черняева.
Василий Иванович встал и, держа стакан на весу, в чуть согнутой в локте руке, произнес тост за здоровье всех присутствующих, за удачу и успехи в работе, за взаимовыручку и милицейское братство. Он и Паромов, чокнувшись своими стаканами между собой и, символично с остальными — с бутылкой, выпили.
Паромов хотел только пригубить, так как ему действительно не хотелось выпивать. Но компаньоны, увидев такой оборот, дружно зашикали на него. Новому участковому ничего не оставалось, как выпить полстакана вина. Не обижать же новых товарищей… Не конфузиться же…