Век прожила, а лгать так и не научилась.
Товарки, конечно, не верили наивным объяснениям. Жалели и бранили одновременно. Кто — за глаза, а кто — прямо в лицо.
«Будешь, дура, терпеть, совсем забьет…» — предупреждали.
Чтобы не слушать бабьих пересуд, ушла Наташа из ДСК и стала работать в строительном цехе РТИ. Павла вскоре также уволили со строительного комбината за прогулы и пьянство. Он, побив баклуши с месяц, устроился на ЖБИ, по своему профилю. Но и там долго не задержался. Предложили уволиться по собственному желанию. Никто не хотел заниматься пьяницами и прогульщиками.
Меж тем подрастал сын Андрейка. Учился в четвертом классе. Успевал по всем предметам. Не ленился и матери помочь в домашнем хозяйстве: помыть полы, сбегать в магазин за продуктами.
«Вот и защитник мой подрастает… — поглаживая мальчика по головке, думала Наташа, собираясь идти на работу в ночную смену. — Бросил бы Павел пить и ревновать — как бы было хорошо… И ревнует-то без причины. Сам это знает, но ревнует. Другие бабы подолом крутят направо и налево — и в чести у своих мужей. А тут… Даже в полглаза ни на кого не взглянула, ни то чтобы… Он же за ножи хвататься… грозится убить и себя и меня…»
Только мысли мыслями, а работа работой.
— Пора, — отпустила сына. — Ты уж запрись и никому дверь не открывай… Пока отец не придет.
— Мамка, не задерживайся, — заглянул тот в лицо, задрав русую головенку. — Буду ждать…
— Я постараюсь… — улыбнулась грустно.
И ушла в морозную, с легкой поземкой, ночь…
…Это утро не предвещало ничего плохого. Утро как утро…
За ночь землю припорошило снегом. Однако снежный покров был не везде ровный. Ветер, смахнув снег с возвышенных мест, собрал его в низинках и закоулках. В результате игры снега и ветра поверхность земли стала пятнистой, словно шкура ягуара. Небольшой морозец пощипывал нос и уши, заставлял глубже прятаться в одежды, поднимать воротники, крепче натягивать шапки. Куряне, спешащие на работу, старались как можно быстрее прошмыгнуть продуваемые ветром улочки и добраться до остановок. Там, вибрируя всеми частями тела, втиснуться в общественный транспорт.
Паромов, покинув полупустой вагон трамвая, торопливо шагал в отдел милиции. По субботам, в восемь часов, проводились селекторные совещания. Их вел лично начальник УВД генерал-майор Панкин Вячеслав Кириллович или кто-нибудь из его заместителей. И присутствие всего личного состава было обязательным. А сегодня была как раз суббота. Последний рабочий день недели. Старший участковый Минаев еще вчера пообещал Паромову, что в воскресенье у него будет выходной. Поэтому и настроение у Паромова было бодрое, предвыходное.
Возле крыльца РОВД толпилось несколько сотрудников, решивших перекурить перед совещанием. Почти никого из них Паромов не знал, так как они были из разных служб и подразделений. Но это не мешало поздороваться со всеми за руку.
— Курни, поправь здоровье, — шутливо предложил кто-то из оперов. — Время есть…
— В другой раз, — не останавливаясь для перекура, поспешил он к своим оперативникам в четырнадцатый кабинет.
Там можно было раздеться, бросив одежду прямо на стол опера. Здание отдела милиции было небольшим, и комнаты для участковых в нем не имелось. Правда, можно было раздеться и в кабинете профилактики. Здесь главный лейтенант милиции Озеров Валентин Яковлевич — непосредственный начальник службы участковых инспекторов и отделения профилактики преступлений. Оказывается, имелось и такое подразделение в недрах РОВД… Всего из двух сотрудников и одной вакансии.
Да, можно было раздеться и в кабинете Озерова. Многие участковые инспектора так и поступали. Но новичок Паромов старался держаться подальше от руководства и поближе к простым операм.
В Ленинской комнате, располагавшейся на втором этаже, где проходили совещания, было многолюдно и шумно. Кто-то приветствовал товарищей, кто-то громко смеялся над услышанным анекдотом, кто-то поладнее усаживался в скрипучее кресло.
Все сотрудники — в форменной одежде. Таков порядок. И только молодые, еще не аттестованные сотрудники, к числу которых относился и Паромов, в гражданских костюмах.
Но вот в дверях появился начальник отдела полковник милиции Воробьев Михаил Егорович. За ним — замполит и начальник штаба. Шум мгновенно стих.
— Товарищи офицеры! — звучит команда.
Все, шумнув откидными сиденьями кресел, встали.
Воробьев энергичной походкой прошел на подиум, за стол, оборудованный аппаратурой селекторной связи. Привычно оглядел зал, определяя все ли на месте. Сделать это было просто. Если свободных мест нет — значит все. Выдержав паузу, разрешил присаживаться.