С приходом новых персоналий в комнате на какое-то мгновение стало относительно тихо. Гулявшим было интересно: кто же еще пожаловал?
— Здравствуйте. Я — участковый, — как можно спокойнее и тверже произнес Паромов, приближаясь к столу. — Вот пришел познакомиться с Речным Николаем. Кто здесь Речной?..
Видно, суть дела, что пришел участковый милиционер, наконец-то, дошла до затуманенных алкоголем мозгов присутствующих. В комнате поднялся шум и галдеж, и только человек на кровати оставался безучастным ко всему.
— Тихо! Тут милиция, — крикнул от порога Терещенко.
Крикнул, пересиливая шум и надеясь, что упоминанием о милиции призовет шумевших к порядку. Но своей репликой только «масла в огонь» подлил.
— А-а-а, менты пожаловали! — перебивая остальных, взревел один верзила, поднимаясь из-за стола.
В руке у него откуда-то появилась опасная бритва, в раскрытом состоянии. Узкое жало лезвия тускло поблескивало в квартирном полумраке.
— Раз сами пришли, значит смерть свою искали. Вот и нашли.
Он стал обходить стол, приближаясь к Паромову.
В комнате опять наступила тишина. Все ждали, чем закончится дело. Никто из присутствующих даже и не попытался остановить верзилу.
«Барон! — узнал в верзиле Паромов одного из судимых с участка Черняева. — Скор на расправу даже со своими. И дерзок… — секундой пронеслась в голове характеристика, когда-то данная Черняевым в отношении этого судимого. — Завалит, сволочь», — резануло следом в мозгу.
Угрожающе стали надвигаться остальные мужчины. Чья-то рука схватила со стола большой кухонный нож.
— Вали ментов! — визгливо подуськивали пьяные бабы.
И тут всплыло спасительное: «Бей! Выбери поздоровее — и бей!». Выбирать не приходилось — судьба сама распорядилась, выставив на передний план верзилу Барона.
— Бей!!! — рявкнул Паромов, подавая команду и себе, и остававшемуся в дверях внештатнику.
Не крикнул, а именно, рявкнул, наливаясь звериной злобой. Его рука самопроизвольно схватила со стола не начатую бутылку вина и опустила ее на голову Барона. Посыпалось стекло, брызнуло во все стороны красное, как кровь, вино.
Тело Барона медленно, словно нехотя, опускалось под стол — здоров был, бычара! Но все же рухнуло, распростерлось на полу под ногами собутыльников.
С разгону, в прыжке, Терещенко ногами сбил сразу двух дружков Барона, внося дополнительное замешательство в ряды нападавших.
Стало тихо. Стало так тихо, что Паромову на мгновение показалось, что он слышит удары собственного сердца. Все, словно пораженные столбняком, застыли на тех местах, где находись, и в тех позах, в каких были.
«Это — ненадолго, — реально оценил обстановку Паромов. — Сейчас очухаются и набросятся всей сворой… Численный перевес-то на их стороне. Надо отступать! Нечего форс наводить — добром дело может не закончиться… Вон, какие озверелые рожи! Потом разберемся с этой пьяной сволочью».
Опешившие на какое-то мгновение от неожиданного и столь дерзкого отпора, друзья Речного и Барона вновь угрожающе задвигались по комнате. Только мать Куко по-прежнему оставалась безучастной ко всему. Как лежала, так и осталась лежать под своим тряпьем, даже позы не изменила.
Надо было ретироваться. И немедленно.
— Уходим, Виктор, — отдал последнюю команду участковый. — Видно, не наш час… Но мы вернемся…
В несколько прыжков преодолели коридор и лестничные марши подъезда. Бегом добежали до опорного пункта, в котором опять, как на грех, никого из участковых не было.
— Виктор, позвони в отдел. Вызови опергруппу, — стараясь унять дрожь в руках, произнес Паромов. — А то вот руки дрожат и грудь ходуном ходит… Такого со мной еще не было. Хотел познакомиться с одним Речным, а придется знакомиться со многими…
— Сейчас, — отозвался Терещенко, присаживаясь за стол и подтягивая к себе телефонный аппарат.
Произошедшее никак на нем не отразилось, словно он каждый день только тем и занимался, что дрался да бегал во весь дух по поселку.
— Да смотри, дежурного не очень пугай, — проявил беспокойство и осторожность участковый. — Ведь, кажется, все обошлось… если только я не прибил насмерть верзилу…
— Жив будет. Не переживай. Эти гады живучие, — набирая номер дежурной части, успокаивал Терещенко.
— Петр Петрович, это вы? А это внештатный сотрудник Терещенко. Звоню из опорного РТИ. Нас с Паромовым чуть не порезали, — затараторил в трубку он. — Как-как?.. Да так: пошли проверять освободившегося Куко, то есть Речного Николая, а там целая «свадьба», человек пятнадцать… Ну и кинулись с ножами на нас… Еле отбились.