Когда Паромов и Минаев пришли-прибежали на зону отдыха, то там уже было с десяток сотрудников Промышленного РОВД: руководство отдела, члены оперативной группы и просто сотрудники уголовного розыска, которых, как всегда в подобных случаях, «отловив», направил на место происшествия оперативный дежурный. Среди них был и Василенко Геннадий, угрюмо похаживающий недалеко от возвышенности на поляне. На ней же ногами к реке, на спине, лежал обнаженный труп женщины. Рядом с ним крутился Клоц — Клевцов Вячеслав. Его круглое жизнерадостное лицо на этот раз оптимизмом тоже не светилось. Василенко и Клевцова можно было понять: за раскрытие убийства отдуваться, в основном, придется им. И, конечно, участковым с этой зоны.
Тут же важно расхаживали эксперт-криминалист отдела Ломакин Владимир и его внештатный помощник Андреев Владимир Давыдович. Если Ломакин пытался отыскать какие-то следы, вещественные доказательства, и потому, почти не отрывал взора от поверхности земли, то Андреев беспрерывно щелкал затвором фотоаппарата, меняя не только ракурсы и углы фотосъемки, но и фотообъективы.
«Этот опять в родной стихии, — машинально отметил действия Андреева Паромов. — Словно рыба в воде…»
Невдалеке, на неподсохшей еще как следует дорожке, между деревьями стояли милицейские автомобили: дежурный УАЗик и две «Волги». Одна — начальника отдела Воробьева, а вторая — его заместителя по оперативной части Конева Ивана Ивановича.
Воробьев, Конев, начальник уголовного розыска Чеканов Василий Николаевич и его заместитель Евдокимов Виктор стояли обособленной группой от остальных сотрудников и что-то оживленно обсуждали. Но вот к ним подошел водитель Воробьёва Карпенко. Что-то коротко доложил начальнику. Тот махнул рукой и бросил отрывисто:
— Поторопитесь!
«За прокурорскими и судмедэкспертом», — догадался Паромов, глубоко дыша.
Последние двести метров они с Минаевым бежали и подзадохнулись изрядно. У обоих лица красные, хоть прикуривай, а груди ходили, как меха в кузнице… Видать, спортом мало занимались — вот сердечки и пошаливали…
— Кажется, мы не последние, — с придыханием сказал Паромов. — Нет следователя прокуратуры и судебно-медицинского эксперта. И что-то кинолога с собакой не видать…
— Угу, — угукнул Минаев.
Запыхавшийся, он на большее был неспособен.
— Хотя какой от них толк? — продолжил Паромов, стараясь восстановить дыхание. — Как всегда собака покрутится, покрутится на месте, а потом пойдет метить ближайшие деревца и кустики. Это только в кино пес Мухтар жуликов на чистую воду выводил. А у наших кинологов псы совсем не Мухтары…
— Как всегда! — выдохнул старший участковый. — Но нам от этого легче не будет. Сейчас получим, что пришли поздновато. И что никакой информации не имеем. Ладно, — отсекая прочь сомнения и пустые разговоры, махнул рукой, — пошли докладываться, что прибыли. А там видно будет…
Паромов, исходя из опыта, полученного при раскрытии убийства Дурневой Натальи на улице Харьковской осенью прошлого года, никаких вопросов Минаеву о том, что делать на месте происшествия, не задавал. Знал, что это пустой номер. Молча последовал к начальнику отдела.
Водитель Карпенко Виктор побежал к своей «Волге», по дороге что-то сказал Чинникову Николаю, водителю автомобиля Конева. Тот кинул — понял, мол… Вскоре обе «Волги» сорвались с места и полетели в сторону поселка.
Воробьев, увидев приближающихся к месту происшествия участковых, недовольно и едко попенял:
— Что-то вы подзадержались, господа участковые. Все уже здесь, а вы все тянетесь, как сопли на морозе, хотя должны быть первыми на месте происшествия.
— Мы и так бегом бежали, — стал оправдываться Минаев, как старший по званию и должности.
Он хрипло и учащенно дышал. Лицо по-прежнему было красным от прилива крови.
— Не на машинах же…
— Ладно, — пропустил намек Воробьев мимо ушей, — оправдываться будете потом, когда преступление раскроем. А пока подойдите поближе к трупу: возможно, опознаете? И думайте, как раскрыть. Любая информация важна. Убийство-то на вашем участке. Вам и ответ держать!
«Вот и начались «разборки полетов…» — тоскливо подумал Паромов и вслед за Минаевым поплелся к трупу.
Труп молодой женщины лежал на спине. Голова слегка на боку и запрокинута назад. Короткая, под мальчишку, стрижка. Волосы светлые, протравленные перекисью водорода. Глаза открыты и бессмысленно устремлены в небо. Руки разбросаны в стороны, словно перекладины креста. Ноги слегка согнуты в коленках и раздвинуты. Впалый живот. Расплывшиеся по поверхности тела небольшими бугорками груди с темными точками сосков. Все бледное, серое, мертвое, угловатое и обостренное безжизненностью.