ставляет отключаться сознание и просто
двигаться в ритме, заданном музыканта-
ми…
Я не слушаю слова…Я на танцполе, окру-
жен толпой разгоряченных тел… Я двига-
юсь с ними в едином ритме. Это – часть
жизни. Наконец-то в толпе.
…Глаза – из каждой пары кричит что-то.
Боль, одиночество, похоть… Как мало по-
настоящему счастливых глаз…
Все чаще мне кажется, что такие глаза
бывают только у моделей на рекламных
плакатах…
72
…Ритм становится все более настойчи-
вым, и я уже не могу ему не
повиноваться…
I like a big car’s, because I’ m a big star!....
Мне неважно, о чем поет солист… Мне не-
важно ничего в этот момент…
Две девушки с двух сторон от меня изви-
ваются в ритме этой музыки…. Одна все
ближе…я уже ощущаю ее кожей…
Здесь никого не волнует, кто ты – мы все
часть единого целого… Толпа подростков
под сотней разноцветных огней…
Растворяюсь в этой музыке, откинув назад
голову и просто двигаясь… тело само со-
вершает какие-то движения, и единствен-
но, чего я сейчас хочу –не останавливать-
ся… Мне неважно, как я выгляжу в этот
момент… Меня не волнует и то, что рань-
ше я изучал строго классические танцы…
73
Мертвая музыка, исключительно по прави-
лам двигайся, будь хорошим мальчиком…
Перестань быть собой.
Это называется «хорошим воспитанием».
Пусть лучше у меня не будет никакого
воспитания вообще – я не хочу становить-
ся штампованным «хорошим мальчиком»,
лучшим выпускником школы, потом таким
же – престижного ВУЗа…
Отец недоволен происходящими со мной
переменами. Он ждет подчинения. Я же
отказываюсь подчиняться.
Я просто хочу быть собой. Разве я хочу
слишком многого?
… Через десять лет один взгляд на эти
строчки будет причинять нестерпимую
боль. Но это потом…
А сейчас…сейчас есть только музыка, за-
вораживающий ритм, размеренные движе-
74
ния, девушки, покачивающиеся со мной в
такт…
И я чувствую себя…свободным.
***
…В детстве я очень хотел собаку. И то,
что я помню отчетливо – мне очень долго
не разрешали ее завести. Кстати, именно
из-за этого я и перестал верить в доброго
Боженьку, живущего где-то там на Небе-
сах и внимательно слушающего просьбы
хороших детишек…
…Это было за пару дней до начала Ново-
годних каникул. Мой заклятый друг и веч-
ный соперник Миша Козлов – скрипач, от-
личник, гордость школы,- принес в класс
щенка.
Мише было дозволено все – потому что
его мама регулярно таскала подношения
75
нашей классной руководительнице, но я,
наивный, тогда еще этого не понимал.
Это была самая обычная такса – может
быть, даже не слишком породистая… Но
мне было все равно. Это была самая на-
стоящая, живая собака. Разве что-то еще
нужно для счастья в наивные девять лет?
Я был тогда –пока еще был!- хорошим
мальчиком. Прилежно учился. Удивитель-
но, но у меня не было ни одной четверки –
такой идеальный мальчик-зайчик, круглый
отличник. В аккуратно выглаженной руба-
шечке и строгих черных брючках.
Как же я ненавидел эти гребаные
брючки… Меня ожидала хорошая порка
дома, если бы я осмелился их порвать…
Мне хотелось сжечь их в костре на заднем
дворе школы –что я и сделал по оконча-
нии третьего класса…
76
Так вот, вернемся к нашим баранам.
Точнее, Козлову. Он со своим щенком на
первой же перемене был окружен толпой
почитателей, лучшим из которых – наибо-
лее
подобострастным,-разрешалось
погладить висячее ушко сонного жмурив-
шегося щенка.
Миша в один момент вознесся до небыва-
лых высот.
Стоит упомянуть, что вокруг него столпи-
лись все – кроме меня. Уже тогда я был
до одури гордым мальчишкой – в жизни
бы не стал пресмыкаться и унижаться
перед Козловым, даже если бы он принес
в класс целую корзину щенков разных по-
род.
А вот моя не дорогая и с того памятного
дня уже далеко нелюбимая классная дама
- Зинаида Сергеевна, - решила по-друго-
му. Ей не нравилось, когда кто-то «отры-
вался от коллектива».
77
-Тарас, ну не дичись, -потрепала меня по
волосам пухлая старческая ладошка , пах-
нущая тальком и духами. – Поиграй с ре-
бятами.
-Я учу урок,-демонстративно распахнув
учебник, буркнул Тарас.
-До урока еще десять минут,- ладошка