угодно… но не мог произнести ни звука. Я задыхался.
Родители выбрали для твоего памятника самую
лучшую твою фотографию. Ты была прекрасна на ней
– как ангел.
– Прости меня…. – я сжимал в горсти землю с твоей
могилы, и понимал, что больше никогда, никогда… Я
никогда не смогу сжать в своих объятиях тебя.
Я все понял… Понял тебя… но было слишком поздно.
Тебя уже не вернуть… а мне – не вернуться.
Я приезжал к тебе почти каждый день целый год.
Один. Не смотрел на часы. Потом реже.
…А потом и вовсе забыл. Нужно было жить дальше.
Если бы еще кто – то подсказал – как…»
***
186
Я понимаю, что мне уже нечего терять. Все потеряно и
так. Но две полоски, проклятые, нежданные,
практически смертельно опасные – они выводят меня
из себя. Я теряю контроль.
Я теряю почву под ногами. И это опасно… В первую
очередь – для тебя.
Когда и как это получилось? Я не хотела детей. От
тебя – тем более. Я еще слишком молода, и у меня
совершенно нет желания превращаться в домашнюю
наседку. Слишком уж много у меня нереализованных
целей и планов, которые я так долго откладывала.
Нужно браться за их осуществление.
К тому же, съемки в порно и беременность – вещи
несовместимые. А я наконец – то приняла то давнее
предложение от известной компании.
Да, я эксгибиционистка. Может быть, я просто
сумасшедшая. Как меня только не называют…
Самое страшное, что мне уже совсем не больно от этих
слов.
Я почти разучилась чувствовать.
187
Это страшно. Но со мной почти все в порядке. Я
привыкла к этому. Может быть, из – за этого я так
идеально тебе подхожу?
Я недолго раздумываю перед тем, как лечь на аборт.
Это правильное – единственно правильное решение. Я
уверена.
…Неделю прихожу в себя. А потом мне неожиданно
начинают сниться кошмары. В них – очаровательный
мальчуган, с такими же карими, как у тебя, глазами.
Он плачет и зовет маму. И я отчетливо понимаю, что
мама –это я. Я что – то напутала. Не дала кому – то
важному прийти в мир.
Я впервые в своей жизни прихожу в церковь. Смотрю
на пустые, тупые лица людей. Каждого из них что – то
сломало. Неужели у меня такое же лицо?
Богобоязненные бабки пытаются меня пристыдить,
унизить –я вошла в Божий дом без платка и в мини –
юбке. Молчу. Боюсь сорваться. Одно слов – и из меня
бессмысленным потоком польется все, что я так долго
в себе ношу.
О них. Об их грехах, которые поздно уже замаливать.
О том, что червивую душу не исправить показной
святостью.
188
Но я молчу. Так правильнее. Вы, пустые и никчемные,
вы цепляетесь за ритуалы и обряды, упуская из виду
суть. Разве вы видите, что в моей душе? Разве Бог дал
вам право судить?
Кто вы такие, никчемные и бесполезные? Вы уже
одной ногой в могиле, и скоро будет идти Страшный
Суд –над вами. Не надо мной…
Еще есть время все исправить. Я ухожу из храма с
этой мыслью. Испытывая желание запереть за собой
дверь – а вас поджечь там, внутри… пусть Суд ваш
настанет раньше срока.
Но это просто желания. Я не могу позволить им взять
верх надо мной.
Иначе я стану чудовищем –таким же, как те, кто
остался внутри… Таким же, каким стал ты. Но кто
или что так тебя опустошил? Ты не хотел
рассказывать…
Придется искать ответы на эти вопросы мне самой.
И я принимаюсь за поиски.»
***
189
Меня стали мучить ночные кошмары Призраки опять
возвращаются. На этот раз они молчат. Они просто
ждут. Чего – то.
И от этого мне еще более страшно.
Тени везде. Они на стенах, они в зеркалах. Я закрыл их
тканью – как обычно делают в дни похорон, – но это
не помогает.
Они везде.
Вокруг меня все теснее сжимается порочный круг, в
который я сам же себя и загнал.
Меня стали мучить видения. Воспоминания. Я вижу
везде не настоящее, а то, что происходило когда – то.
Я вижу себя.
Странно, почему меня это не настораживает? Почему
я так спокоен? Я уверен в том, что все будет хорошо.
Я пытаюсь отключиться и ищу выход. Я хочу вернуть
тебя. Не понимаю, еще отказываюсь принимать как
данность то, что со мной все уже кончено.
Я иду в никуда…
С каждым мигом, проведенным в этом доме,
заполненном безмолвными тенями, я все больше
становлюсь одержим.
190
Тобой. Жизнью. Тобой.
Я строю планы. Я вижу себя в окружении наших детей.