Кстати, надо еще разобраться, то ли герой устал спасать Россию, то ли автор устал от героя. «Не физическое увядание, не интеллектуальный упадок, а просто иссякает жизненная энергия», — рассуждает в романе Эраст Петрович. Или его создатель? Будем справедливы: Фандорина произвел на свет литератор-дебютант, которому едва перевалило за сорок, а «Черный город» создан уже популярным писателем, повзрослевшим на четырнадцать лет. Еще в предыдущем романе цикла, «Весь мир театр», сюжет оказался камерным, а сыскной Акела впервые промахивался. Новый роман — целая череда промахов. Порой кажется, что в «Черном городе» Акунин нарочно выставляет персонажа в смешном свете — точь-в-точь как писатель Франсуа Мерлен из комедии «Великолепный» с участием Бельмондо превращал своего бывшего любимца, супермена Боба Синклера, в шута горохового, упавшего в болото и ошпарившего пальчик. В романе бедняга Фандорин вынужден нести бремя мужа-рогоносца, которому вдобавок приходится выручать любовника жены. Всегдашняя слабость героя к дорогой одежде тут становится параноидальным пунктиком: по тексту мелькают детали мужского гардероба, а сам Эраст Петрович считает пиджаки, брюки, манишки, смокинги, страдая, если какая-то деталь туалета утрачивается после очередной потасовки. Когда же автор, окунув героя в резервуар с нефтью, вынуждает его остричь щегольские усы и обрить голову, читатель вдруг понимает: да это же Киса Воробьянинов, которому не помогло средство «Титаник»!
Эраст Петрович угодил в полосу невезения. Приблизившись к шестидесятилетию, он не утратил сноровки (освоил «искусство потайной ходьбы» из практики ниндзя) и интереса к достижениям науки (квантовой теории «Фандорин посвятил весь 1913 год»). Однако по воле автора сыщик лишается важнейшего преимущества — интуиции. И все тотчас же рушится. Разучившись разбираться в людях, герой проигрывает с треском. Террорист Дятел торжествует, война неизбежна, революция грядет, империи крышка. После столь очевидных афронтов автор не считает нужным сохранять Фандорину жизнь…
Не будем пессимистами. Акунин — сторонник диверсификации литературного бизнеса: помимо Фандорина, он придумал монашку Пелагию, контрразведчика Алешу Романова и др. Увы, ни одна из выдумок по степени капитализации не сравнима с «фандорианой» — самым удачным проектом, скрепляющим все прочие. Не будет Фандорина, иссякнет и интерес к Акунину. В мировой беллетристике усталые авторы не раз пытались расстаться с вскормившими их выдумками. Понсон дю Террайль хотел прикончить Рокамболя, но не смог. Артур Конан Дойл бросил Холмса в Райхенбахский водопад, но был вынужден извлечь его живым. Фандорин — из тех же героев, обреченных на возвращение. Автор оставил несколько лазеек: зачем-то ведь рассказано, что герой изучал квантовую теорию. Для чего-то ведь упоминаются мельком детективные подвиги из недавнего прошлого персонажа. Акунин может восстановить Фандорину и усы, и шевелюру, и переместить обратно в его 55-летие. Даже если героя вернут средствами научной фантастики (машина времени!), читатель поморщится, но стерпит. Главное, чтобы герой снова выигрывал, спасал и не был шутом. Так положено. Беллетристике неудачники не нужны.
Защитник в нападении
Павел Астахов. Рейдер-2: Роман. М.: Эксмо
В банк врываются люди в масках. В кабинете директора они вскрывают сейф, и это не грабители, а спецназ, который интересуется не наличностью, а личностью директора. Едва лишь в сейфе находят пистолет, банкир осознает: это заговор, его подставили, деньги украли. Но случается чудо. Коса находит на камень, преступные замыслы рушатся, а к финалу все причастные к заговору окажутся либо в тюрьме, либо в морге. Потому что банкир не одинок. Его заступник стремителен, как торнадо, и неутомим, как паровой молот. У этого бэтмена и супермена в одном флаконе есть имя, фамилия и земная профессия: Артем Павлов, адвокат…
Читать роман детского омбудсмена Павла Астахова — такая же мука, как выговаривать слово «омбудсмен». Если бы в УК появилась статья, карающая за банальность интриги и ходульность персонажей, то милейший Павел Алексеевич загремел бы на нары. Конечно, у гада-следователя, замешанного в махинациях, будут «бесцветные глаза», а лицо честной журналистки украсят «проницательные глаза, которые притягивали, как магнит». Один из заговорщиков окажется юристом, который «прочно встал на рельсы криминала», у другого обнаружатся педофильские наклонности, а третий скроет судимость как «нелицеприятный факт биографии» (употребление слова «нелицеприятный», то есть беспристрастный, в значении «неприятный» пора уже законодательно приравнять к мелкому хулиганству).