Встретившись со своим хирургом, я настояла на операции, хотя не решилась сказать, почему вдруг передумала. До сих пор не знаю, почему я поверила не ему, а его коллеге. Страх и паника рождают реакции, изменяющие поведение, и рациональный человек начинает вести себя, словно испуганный ребенок. Мне надо было попросить больше времени на раздумья. Не знаю, что бы произошло, последуй я совету своего хирурга, – возможно, мои проблемы с раком были бы решены.
Мастэктомия – традиционный метод лечения рака груди, а утрата столь значимой части женского тела – один из самых больших страхов, связанных с заболеванием. О раке молочной железы рассказывается еще в текстах Древнего Египта, где его лечили прижиганием пораженной ткани. Мастэктомия появилась во времена Возрождения благодаря Андреасу Везалию, фламандскому анатому. В XIX веке хирурги начали детально описывать случаи заболевания раком груди. Из этих документов следует, что даже те, кому была сделана операция, имели довольно высокую вероятность возвращения рака в течение восьми лет, особенно если поражались подмышечные лимфатические узлы. (Необходимость наблюдения за лимфатическими узлами впервые отметил французский доктор Ледран в конце XVIII века.)
В 1890 году в США была разработана невероятно травмирующая операция Холстеда, куда входило удаление молочной железы, подмышечной клетчатки и большой грудной мышцы. Когда выполнявшие ее врачи поняли, что это не увеличивает шансы пациенток на выживание, они начали удалять и часть плеча. Только в 1927 году британский хирург Джеффри Кейнс впервые заявил о том, что жестокая радикальная хирургия является пустой тратой времени. Он предположил, что к моменту обнаружения рака груди опухоль уже выбрасывает в кровеносную систему крошечные клетки, которые распространяются по всему организму. Следовательно, если рак еще не дал метастазы, калечащие операции бессмысленны, а если дал, то тем более.
В восьмидесятые, когда лечилась я, эти споры продолжались, хотя при мастэктомии убирали меньше мышц и операция была не так травматична. Причина преобладания мастэктомии в Великобритании связана с плохой репутацией радиотерапии по сравнению с хирургией, хотя во Франции это один из предпочтительных методов лечения (возможно, в память о Марии Кюри). Международные клинические испытания показали, что на ранней стадии рака молочной железы лампэктомия и последующая радиотерапия дают тот же уровень выживаемости, что и мастэктомия. Мой хирург знал об этом, но его коллега дал противоположный совет, опираясь лишь на собственный статус кандидата наук!
И все же мастэктомия играет важную роль, если опухоль достаточно большая по сравнению с размером всей железы, если первичных опухолей несколько или если в железе обнаруживается множество мелких опухолей. Однако ко мне все это не относилось.
Пациенты должны понимать: медицинские процедуры внутри медицинского сообщества часто служат предметом серьезных споров, о которых никто не подозревает. Разные специалисты могут иметь разные точки зрения. Недавно стало модно направлять пациентов с определенными видами рака на циклотрон, аппарат, разгоняющий субатомные частицы, которые бомбардируют раковые клетки и убивают их. Благотворительные организации собрали миллионы фунтов для покупки циклотронов, и тогдашний британский премьер-министр поддержал эту акцию. А затем специалисты начали сообщать о серьезных побочных эффектах. В конечном итоге Совет медицинских исследований и некоторые онкологи потребовали запретить такое лечение[26]. Прежде чем согласиться на серьезную процедуру, следует задать врачу такие вопросы:
– Каков общий уровень успеха процедуры (и каковы критерии этого «успеха»)?
– Каков вероятный результат в моей ситуации?
– Какие существуют методы лечения помимо предложенного и как их можно сравнить?
– Каков уровень успеха врача/хирурга, проводящего лечение?
– Каков он по сравнению с другими специалистами в этой области?
– В чем заключаются побочные эффекты процедуры?
– Как изменится качество моей жизни после процедуры?
Хороший врач непременно ответит на эти вопросы.
Примерно через две недели мне сделали мастэктомию.