Простое русское крестьянское лицо с большим грушевидным носом, с просветленно-мудрым спокойным взглядом и затаившейся доброй улыбкой. Так выглядел тот, кто не был ни богословом, ни историософом, ни политиком, но которому предстояло осмыслить 1917 год, - духовный пастырь православной России не мог не сделать этого в Новогоднем слове в первый день 1918 года. Собравшиеся в храме Христа Спасителя православные верующие ждали этого.
«Минувший год был годом строительства Российской державы. Но увы! Не напоминает ли он нам печальный опыт вавилонского строительства?» - начал Патриарх Тихон. - И наши строители желают своими реформами и декретами облагодетельствовать не только несчастный русский народ, но и весь мир, и даже народы гораздо более нас культурные. И эту высокомерную затею их постигает та же участь, что и замыслы Вавилонян: вместо блага приносится горькое разочарование».
Патриарх говорил не только о большевиках, но о социалистах и демократах того времени в целом: «вся эта разруха и недостатки оттого, что без Бога строится ныне Русское Государство. Разве слышали мы из уст наших правителей святое имя Господне в наших многочисленных советах, парламентах, предпарламентах? Нет, они полагаются только на свои силы, желают сделать имя себе, а не так, как наши благочестивые предки, которые не себе, а имени Господню воздавали славу. Оттого Вышний посмеётся планам нашим и разрушит советы наши».
И в заключение сформулирована принципиальная позиция Русской Православной Церкви: «Церковь осуждает такое строительство, и мы решительно предупреждаем, что успеха у нас не будет никакого до тех пор, пока не вспомним о Боге, без Которого ничего доброго не может быть сделано...»"
Заметим при этом, что собственно парламент - Всероссийское Учредительное Собрание - ещё не открыто, не работало и не разогнано большевиками. Произойдёт это через четыре дня, однако духовный опыт Тихона не позволял надеяться на данное знамя российской демократии.
И хотя роспуск парламента явился значительной и показательной политической вехой, Патриарх не счёл нужным откликнуться на разгон как на политическое событие. Однако то, что сопровождало антидемократический переворот стало последней точкой в цепи событий, заставившей Патриарха не только открыто осмыслить происходящее (как 1 января), но обратиться с Посланием архипастырям, пастырям и всем чадам Православной Церкви от 1 февраля 1918 года. Патриарх выступил против кровавых расправ в Петрограде, Москве, Иркутске, Севастополе и в других городах отчизны. Как известно, самой кровавой был расстрел мирной демонстрации в поддержку Учредительного Собрания в Петрограде.
«Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы, - требовал православный пастырь. - Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело: это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей ~ загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей - земной.
11 Акты Святейшего Тихона, Патриарха Московского и всея России, позднейшие документы и переписка о каноническом преемстве высшей Церковной власти. 1917-1943. М., 1994. С.76-77. Слово патриарха Тихона сказано перед началом новогоднего молебна.
Властью, данной Нам от Бога, запрещаем вам приступать к Тайнам Христовым, анафематствуем вас...» - «извергов рода человеческого», «безбожных властелинов тьмы века сего».
Не светлое будущее (по языку безумцев), а тьма века сего - таково духовно и нравственно состоятельное определение строящегося социализма. А безбожные властелины того времени известны: это лидеры большевиков.
Патриарх призвал не вступать с таковыми в какое-либо общение, противопоставить им силу веры и «всенародный вопль, который остановит безумцев и покажет им, что не имеют они права называть себя поборниками народного блага, строителями новой жизни по велению народного разума, ибо действуют даже прямо противно совести народной». Патриарх выразил твёрдое упование в то, что «враги Церкви будут посрамлены и расточатся силою Креста Христова».11
Послание объявило духовную брань властелинам, служащим сатане и захватывающим Русскую землю. Читалось оно в церквах по всей России. И все же всенародного останавливающего вопля слышно не было. Народ не отказывался от общения с большевиками. С каждым днём эта страшная правда становилась всё очевиднее.
Если в Послании Патриарху пришлось говорить о властелинах (и казалось, что ничего дерзновеннее не может быть), то укрепление богоборческой власти заставляло сказать русскому народу правду о нём самом и в связи с этим дерзнуть говорить о промысле Божием. При этом была востребована более сердечная форма, чем послание или слово. С Открытым письмом сельскому священнику в Томской епархии Николаю Троицкому обратился Патриарх 12 февраля.