Говоря языком стратегической геополитики, это можно рассматривать как нарастающую угрозу стабильности в мире со стороны иранского ядерного государственного исламизма. В нем присутствуют зловещие черты немецкого национал-социализма: идеология катаклизма, ущемление прав меньшинств, подавление женщин, революционное молодежное движение, субсидируемый государством терроризм, претензии на господство в регионе. И вправду, джихадистско-фашистский режим, пытающийся завладеть' ядерным оружием, должен прозвучать как сирена тревоги в каждой западной или мусульманской стране, которая может в будущем оказаться в зоне поражения его ракет. Однако, если рассматривать это в свете модели Системы раннего предупреждения Франклина Литтелла, то движущей силой национального исламизма, равно как и национал-социализма, является яд антисемитизма. Окончательное решение еврейского вопроса было нацистским способом формирования антисемитского альянса союзников-коллаборационистов, облегчавшего задачу расширения Lebensmum (жизненного пространства) империи. Аналогично, евреи опять являются готовым инструментом для шиитского реваншизма на пути к суннитскому халифату. Политика вовлечения Ираном суннитов и шиитов легко просматривается в его патронаже суннитского Хамаса и шиитской Хезболлы и их террористической деятельности против евреев в Израиле и в диаспоре. Шейх Фадлалла (Хезболла) целенаправленно заметил, что «нападение на Израиль избавляет от необходимости гоняться за евреями по всему миру», в то время как британский исламист разъяснил на Всемирном общественном форуме в Мумбае в 2004 году, что «ничего не изменится, если Израиль переселить на противоположный берег Средиземного моря; наш всемирный конфликт с сионизмом вечен». Заражение европейских социальных структур этим вирусом ближневосточной ненависти, в особенности во французских предместьях, где бок о бок живут евреи и мусульмане, выходцы из северной Африки, становится смертельно опасным. Центр Визенталя был одним из организаторов круглосуточной горячей линии связи для жертв антисемитизма, которая стала барометром этого влияния. Количество звонков колебалось от пяти-шести в обычные дни до пятидесяти после поимки Садама Хуссейна или после показа в Рамадан по телеканалу Хезболлы алъ-Манар клеветнического фильма об убийстве евреями мусульманских младенцев для исполнения своих обрядов. Мы обратили внимание на участие в нападениях на евреев нескольких новообращенных в ислам чернокожих, несмотря на очень тесную связь между еврейской и африканской общинами иммигрантов во Франции. Кульминацией этих событий стало в 2006 году похищение, надругательство над телом и убийство Илана Халими группировкой, вдохновленной на это лидером движения «США — для ислама» (US Nation of Islam) Луисом Фарраханом. За этим последовало нападение в духе погрома на парижский еврейский квартал шайки чернокожих, называющих себя «Племя К». В результате, несмотря на то, что действовали маргиналы, французско-еврейская эмиграция выросла под лозунгом la valise ou le cercueil («собирай чемодан или готовь гроб»).
Что нарушило все запреты на такое вопиющее выражение ненависти? Показ событий на Ближнем Востоке в режиме реального TV и Интернет? Глобализация антиизраильской кампании (от спорадических нападений до хорошо скоординированных и субсидированных)? Рост и радикализация иммигрантских общин? Интернациолизация еврейского руководства и кровосмесительное сплочение рядов общин, чтобы продемонстрировать внутреннюю солидарность? Противопоставление моды на палестинцев надоевшим евреям? Передозировка Холокоста или довольно уже говорить о страданиях евреев? Возросшая потребность в универсальном козле отпущения? Корыстность молчаливых наблюдателей, жаждущих арабского патронажа, выгодных контрактов, голосов на выборах и капиталовложений (в противовес убыткам из-за евреев бойкот)? Страх людей, неготовых выйти из толпы, чтобы их пересчитали?
Здесь наблюдается информационный парадокс: несмотря на многочисленные источники информации, знание истории снижается. Связано ли такое отрицание истории с пресыщенностью СМИ и удобством поверхностного взгляда на мир, сформированного на бабушкиных воспоминаниях и родительских предрассудках? Сказывается ли тут влияние борющихся за первенство мученических подвигов, которые мораль западной политкорректности уравнивает и называет преступлениями с обеих сторон, таких, как борьба турок с курдами в Германии и Бельгии; в Великобритании — турок и греков, индусов и пакистанцев; и — повсеместно — арабов и евреев? Приводит ли преподавание истории Холокоста как инструмент профилактики фашизма к тому, что многие боятся деиудаизации Холокоста?
АНТИСЕМИТИЗМ И ДЕИУДАИЗАЦИЯ ХОЛОКОСТА
Приведу несколько примеров того, что я бы с болью назвал «антропологизацией» Холокоста. Есть те, кто предпочитает оплакивать евреев, убитых более шестидесяти лет тому назад, а не тех, кто находится под угрозой смерти сегодня (здесь можно провести параллель с исламофобами, которые используют палестинский вопрос как фиговый лист антирасизма). «Хрустальная ночь» отмечается антирасистскими организациями как святыня, но в речах, произнесенных в 2000 году о поджогах синагог в 1938-м, не прозвучало ни одного упоминания о нападениях на более чем 100 синагог, совершенных в этом самом месяце. «Праведники народов мира» и сегодня чествуются администрациями городов во Франции, но иногда при условии, что на мероприятии не будут присутствовать представители посольства Израиля или музея «Яд Вашем». При проведении шведами семинара по преподаванию истории Холокоста в России не были приглашены представители местной еврейской общины. В Архангельске мне разъяснили это следующим образом: «Мы преподаем Холокост, какое это имеет отношение к сегодняшним евреям?».
После назначения председателем комитета по отношениям Ватикана с некатолическими религиями, выдающийся немецкий теолог, кардинал Вальтер Касперс, сказал делегации Центра Визенталя: «Я вижу свою миссию в том, чтобы снять оковы Холокоста с отношений между католиками и иудеями!». Но Холокост нельзя отделить от сегодняшних жертв-евреев, поскольку это было бы новой формой ревизионизма и со временем создало бы климат терпимости к антисемитизму. Терпимость к антисемитизму противоречит интересам любого народа, поскольку «то, что начинается с евреев ...».
Если мы хотим, чтобы история Холокоста стала эффективным воспитательным средством и использовалась как барометр чувствительности общества к расизму и нарушениям прав человека, тогда мероприятия по увековечиванию памяти о нем и использование самой темы не должны иметь программный характер. Нужно вернуться к истокам, т. е. к антисемитизму как к самой устойчивой парадигме. [8].
ВОЗВРАЩЕНИЕ К ДУРБАНУ
В сентябре 2002 года новый Высший комиссар по правам человека Серджио Виейра де Мелло (Sergio Vieira de Mello) получил свое назначение от Генерального секретаря ООН Кофи Аннана. Эта Высшая комиссия управляет деятельностью подразделения по борьбе с дискриминацией с большим числом сотрудников, созданного ради осуществления Дурбанского плана межправительственной Всемирной конференции по борьбе с расизмом. Его предшественница в этой должности, Мэри Робинсон, официально отклонила аналогичный План действий Форума НПО среди прочих, за разжигание антисемитской ненависти. Комиссар Виейра де Мелло выразил озабоченность позорными пассажами Дурбана, оставшимися в памяти еврейских НПО. [9]. На первом из региональных съездов, посвященных осуществлению Дурбанского плана, проходившем в Мехико для стран Латинской Америки, Подразделение по борьбе с дискриминацией ООН собрало комиссию из уважаемых экспертов по вопросу расизма, а не государственных чиновников или НПО, которые, как правило, придают таким съездам политический оттенок и лишают их смысла. На этой конференции отсутствовал дух антисемитизма, служивший основой общения и общим знаменателем для сильно политизированных программ, и тем самым тормозивший обсуждение обоснованных исков многочисленных сторон, которые часто лишаются своего права на свободу слова из-за бесконечных речей против евреев. После убийства Виейра де Мелло я обнаружил, что он включил мое имя в список свидетелей-экспертов по антисемитизму, направляемых на Региональный съезд по осуществлению Дурбанского плана представителей западных государств, проходивший в 2004 году в Брюсселе. Я использовал возможность рассказать о расистских непристойностях Дурбана, не забыв отдать должное усилиям многих благородных и честных членов оргкомитета по созданию антирасистской инфраструктуры. Завещание Виейра де Мело должно быть реализовано, прежде всего в государственных программах, а также в предотвращении повторения шабашей ненависти под знаменами ООН. Действительно, результатом съезда в Брюсселе стало решение Генеральной ассамблеи ООН в 2005 году о принятии нашего предложения учредить ежегодный День памяти Холокоста под эгидой ООН. Хочется верить, что это решение не подвергнется искажению или политическому срыву.