Как только мы включили новые страны в территорию «Операции: последний шанс», мы натолкнулись на трудности юридического характера, связанные с законами о защите информации. Вопросы, заданные, похоже, польскими ультраправыми объединениями, привели к проведению расследования Польским департаментом по защите информации. Он подверг сомнению законность нашего проекта и не будет ли нарушением польского законодательства передача информации о гражданах страны за рубеж (в нашем случае в Израиль) без их ведома. Позже с такой же трудностью нам пришлось столкнуться в Венгрии. Другое неприятное явление, с которым нам пришлось столкнуться на ранней стадии осуществления проекта, — огромное число антисемитских звонков на номер нашей телефонной «горячей линии» в Австрии. Из примерно 100 звонков, свыше 90 поступали от людей, звонивших, чтобы выразить свои недвусмысленно антисемитские убеждения (часто еще и антиамериканские). Эти люди, как правило, сообщали, что «настоящие военные преступники» это Буш и Шарон, и требовали обещанное денежное вознаграждение. Другие посылали в наш иерусалимский офис вырезанные из австрийской газеты Кронен Цайтунг, издаваемой огромным тиражом, размещенные нами в ней объявления с заголовком «Убийцы посреди нас», дополняя их аналогичными комментариями. Еще один типичный вопрос, который задавали в письмах и по электронной почте: «Когда евреи перестанут доить нас из-за прошлого?»
Мы получали отклики антисемитского характера практически во всех странах, где осуществлялся проект, но только в Австрии их количество было чрезмерным и несоразмерным с числом звонков и писем, содержащих информацию о подозреваемых. В других странах нам не только сообщали имена сотен подозреваемых, но также ценные исторические сведения и слова поддержки и одобрения нашей работы. Во многих случаях люди, подававшие информацию, заявляли, что они делают это не ради вознаграждения, а из чувства своего гражданского долга. Примером того может служить рассказ о судьбе еврейской общины из местечка Панемунелис (на идиш — Панемунок), полученный нами из Литвы. Это было местечко, в котором жили примерно сто евреев, подробности их убийства до тех пор были неизвестны. Информант рассказал, что, будучи маленьким мальчиком, в августе 1941-го он видел фургон, в котором находились евреи, пятеро из семьи Олькин и пятеро из семьи Яффе. Фургон охраняли четверо вооруженных литовцев, чьи имена он сообщил нам, и они направлялись в сторону близлежащего города Рокишкис. Полчаса спустя он услышал выстрелы из находящегося неподалеку Каролишкисского леса, а некоторое время спустя он увидел все тот же фургон, возвращавшийся в местечко только с находившимися в нем литовскими охранниками и большой кучей одежды. По словам информанта, который начал свое письмо с того, что не желает никакого вознаграждения, двое из четверых литовских охранников не дожили до этого дня. К сожалению, выяснилось, что все четверо умерли к тому времени, когда мы получили эту информацию. Тем не менее, эта информация имела историческую ценность, поскольку пролила свет на жестокую судьбу этой еврейской общины.
Летом 2004 года территория проведения «Операции: последний шанс» включила в себя Хорватию и Венгрию. Начало работы проекта в Хорватии было уникальным по трем причинам: две из них хорошие и одна ужасная. Первая причина — это то, что сам президент Хорватии Месич встретился с нами в день презентации проекта, чтобы выразить свою поддержку. Вторая причина — это то, что мы получили полное досье на бывшего начальника полиции Славонски Пожеги — Миливоя Аснера. В нем содержались антиеврейские и антисербские указы, которые он лично утвердил, и которые безоговорочно доказывали его соучастие в преступлениях Холокоста. Третья причина — это угрозы расправы над хорватскими евреями (а их руководители общины приняли решение проигнорировать нашу просьбу о сотрудничестве), а также предлагавшееся денежное вознаграждение за убийство министра юстиции Хорватии ($75000), за убийство нашего хорватского партнера, доктора Зорина Пусича из Гражданского комитета по правам человека ($50000), и за убийство автора этой статьи ($25000).
В Венгрии у нас были юридические затруднения, о которых я писал выше. Кроме того проект вызвал ожесточенную полемику внутри страны по поводу его обоснованности. Критикующих проект возглавлял известный историк Холокоста еврей по происхождению. Здесь мы также получили чрезвычайно полезные свидетельства преступлений, в данном случае — брат молодого еврея, убитого в Будапеште в 1944 году офицером Венгерских вооруженных сил по имени Каролы Зентай. Он сбежал в Австралию в 1950 году и не был отдан в руки правосудия. На сегодня Зентай и Аснер — из всех подозреваемых, чьи имена были получены в ходе «Операции: последний шанс», наиболее вероятные кандидаты на скамью подсудимых.
Наша работа в Германии только начинается, и мы надеемся, что проект достигнет своих самых значительных результатов в стране, бывшей оплотом власти нацистов, граждане которой столь активно участвовали в осуществлении Окончательного решения. Вопреки распространенному мнению, правосудие было совершено над многими преступниками-нацистами в течение прошедших нескольких лет. Поэтому мы осмотрительно оптимистичны и рассчитываем, что «Операция: последний шанс» поможет еще больше увеличить это значительное число.
После выше сказанного ясно, что оценка результативности проекта не может быть сведена к конкретным правовым решениям. Помимо помощи в расследовании и наказании нацистских преступников «Операция: последний шанс» сыграла и продолжает играть существенную и важную роль в битве за торжество исторической правды в странах посткоммунистической Европы, в которых пишутся новые исторические книги о Второй мировой войне и о Хо-локосте и где тема соучастия местного населения в убийстве евреев остается болезненной и вызывающей много споров. При этих обстоятельствах «Операция: последний шанс» имеет существенное значение не только в деле утверждения исторической точности, но и в деле борьбы с существующим сегодня антисемитизмом и подготовки почвы для улучшения отношений между евреями и неевреями в Европе.
МИХАЭЛЬ БЕРЕНБАУМ. КАК СЛЕДУЕТ ПОНИМАТЬ ХОЛОКОСТ: СПОР МЕЖДУ ЭЛИ ВИЗЕЛЕМ И СИМОНОМ ВИЗЕНТАЛЕМ КОНЦА 70-х
Michael Berenbaum
Смерть охотника за нацистскими преступниками Симона Визенталя — это конец легендарной жизни, окутанной достижениями, блеском славы и даже таинственностью. Никто из нас, достигших зрелости в послевоенную эпоху, не мог оставаться равнодушным к его смерти, — его жизнь оказала большое влияние на всех нас.
По своему телосложению Визенталь был тяжеловесом; сила его духа соответствовала такому облику. Архитектор по образованию, после Холокоста он уже не вернулся к своей профессии, а нашел свое призвание в том, чтобы находить военных преступников и передавать их в руки правосудия. В этом новом деле он проявил себя как ни при каких обстоятельствах не сдающийся и неутомимый борец — упрямый человек, достойный наследник упрямого народа. Он был олицетворением того, что называют на иврите «ми-дат ха-дин», символ справедливости. Визенталь настаивал на том, что нацистских преступников нужно отдать в руки правосудия. Он инстинктивно понял, что справедливость необходима — или, по крайней мере, попытка достичь пусть и неполной, несовершенной справедливости, хотя бы видимости справедливости, если не ее полноты, — если мир хочет восстановиться после того колоссального разрушения, свидетелем которого он стал. Он не сотрудничал с теми, кто жаждал возмездия, несмотря на то, что их путь — более страстный и, возможно, даже более справедливый — был короче и понятнее. Он не выносил обвинений, если не был абсолютно уверен в доказательствах вины. Иногда его точка зрения не была понятна ни журналистам, ни общественности. Так, он знал, что Курт Вальдхайм — лжец и бывший немецкий солдат, проходивший службу недалеко от места, где совершались чудовищные злодеяния. Он настаивал на том (что мы не знаем и еще не доказали), что бывший генеральный секретарь ООН и президент Австрии является военным преступником, несмотря на его тесную связь с преступлениями.