В докладе от 15-го октября 1941 года, представленном Гиммлеру бригадным командиром СС Шталекером о деятельности «Einsatz Gruppe А» (оперировавшей в Прибалтике, Белоруссии и прилегавших районах РСФСР) мы читаем:
«Хотя это и встретило значительные трудности, уже в первые часы после вступления [германских войск] удалось направить местные антисемитские силы на устройство погромов против евреев. Верная приказам, полиция безопасности готова была разрешить еврейский вопрос всеми мерами и со всей решительностью. Но желательно было, чтобы по крайней мере в первое время на нее не ложилась ответственность за применение необычайно суровых мероприятий, которые и в немецких кругах должны были вызвать изумление. Нужно было показать, что само местное население, по собственной инициативе, приняло первые меры, что это была естественная реакция на многолетний гнет со стороны евреев и на пережитый террор со стороны коммунистов».130
Это была основная директива. Осуществление ее, однако, натолкнулось на трудности. Цитированный только что доклад останавливается подробно на проведении этой акции в Прибалтике131.
«Считаясь с тем, что население балтийских государств чрезвычайно настрадалось под господством большевиков и еврейства за время инкорпорации этих государств в СССР, следовало ожидать, что после освобождения от этого чужеземного господства местное население само обезвредит противников, оставшихся в стране после отступления Красной Армии. Задача полиции безопасности должна была состоять в том, чтобы привести в движение эти стремления к самоочищению и направить их в правильное русло, чтобы поставленная цель самоочищения была достигнута возможно скорее. Не менее важно было установить на будущее время в качестве бесспорного и доказуемого факта, что освобожденное население по собственной инициативе прибегло к самым суровым мерам против большевиков и евреев, без того чтобы можно было обнаружить наличность указаний со стороны немецких органов.
В Литве это удалось прежде всего в Ковне с помощью партизан. К нашему изумлению, вызвать там еврейский погром более значительных размеров сначала оказалось не простой задачей. Вождю упомянутого выше партизанского отряда Климатису, который в первую очередь был привлечен к этому делу, удалось, руководствуясь указаниями, которые он получил от небольшого авангардного отряда в Ковне, организовать погром, без того, чтобы вовне можно было обнаружить наличность каких-либо распоряжений или указаний с немецкой стороны. Во время погрома в ночь с 25-го на 26-ое июня было устранено 1500 евреев, подожжено или иным способом разрушено несколько синагог и сожжен еврейский квартал, в котором насчитывалось около 60 домов. В последующие дни таким же способом было обезврежено еще 2300 евреев. В других частях страны проводились, по ковенскому образцу, аналогичные операции, хотя и меньшего масштаба, и они распространялись здесь и на оставшихся на местах коммунистов.
Так как военные органы были поставлены обо всем этом в известность и вполне отдавали себе отчет в значении этой акции, она протекала без трений. При этом с самого начала считалось само собой понятным, что только в первые дни после оккупации возможна организация погромов. После разоружения партизан эта самоочистительная акция автоматически прекратилась.
Значительно труднее было вызвать аналогичные самоочистительные операции и погромы в Латвии. В основном это объясняется тем, что весь национальный руководящий слой, особенно в Риге, был уничтожен или вывезен большевиками. Правда, и в Риге, путем соответственного воздействия на латышскую вспомогательную полицию, удалось вызвать еврейский погром, во время которого все синагоги были разрушены и около 400 евреев убито. Так как в Риге очень скоро наступило общее успокоение, дальнейшие погромы стали невозможны.
Как в Ковне, так и в Риге, поскольку это было возможно, были сделаны кинематографические и фотографические снимки, устанавливающие, что первые стихийные погромы евреев и коммунистов были проведены литовцами и латышами.
В Эстонии, при относительно незначительном числе евреев в стране, не было возможности вызвать погромы…»
Из этого сообщения наглядно вырисовывается, что и в Литве, и в Латвии нашлись активные местные группы, энергично поддерживавшие немцев в их политике истребления евреев, но что местное население в массе своей не оправдало в этом отношении надежд, возлагавшихся на него гитлеровцами.132
В собрании немецких документов в ИВО сохранилась переписка немецких властей по поводу найденной в январе 1942 года нелегальной литовской листовки, протестующей против использования отрядов литовской вспомогательной полиции для истребления евреев и при том не только в Литве, но и в Латвии, на Украине и пр. (в документах имеется лишь немецкий перевод листовки)133. Вся листовка проникнута националистическим духом, исходит из кругов, по-видимому, не свободных от влияния антисемитской заразы, и автор ее, может быть, и сам не вполне отдает себе отчет в том, протестует ли он против истребления евреев или лишь против того, что это делается руками литовцев134.
Но появление этой нелегальной листовки — яркий показатель, что даже и в реакционно-националистических литовских кругах политика истребления евреев вызвала брожение.
Еще отчетливее неудача немцев привлечь широкие симпатии местного населения к делу истребления евреев выступает в немецких сообщениях из Белоруссии. Сводный секретный немецкий отчет о деятельности полиции безопасности в СССР за октябрь 1941 года сообщает о Белоруссии:
«Необходимо отметить, что местное население, когда оно предоставлено самому себе, воздерживается от какой-либо акции против евреев. Правда, от населения поступают коллективные заявления о терроре со стороны евреев при советском режиме или оно жалуется на новые проделки евреев, но в нем нет готовности принять какое-либо участие в погромах».135
Что следует понимать под «коллективными заявлениями о терроре со стороны евреев», из документа не вполне ясно. По-видимому, речь здесь идет о заявлениях, которые делались немецким властям от имени местного населения местными коллаборантами. Но среди доступных нам многочисленных документов о немецкой оккупации такого рода заявлений нам обнаружить не удалось. Это говорит за то, что они были редки и вообще большой роли не играли. И поразительно, что даже из той среды, из которой исходили такого рода заявления, немцам, по-видимому, не удавалось добиться сколько-нибудь авторитетных выражений прямой солидарности с политикой истребления евреев.
Позже — в августе 1942 года — положение в Белоруссии было следующим образом охарактеризовано в докладе «доверенного лица» немцев («белорусса из Латвии, впервые приехавшего на бывшую советскую территорию»):
130
«Trial of the Major War Criminals before the International Military Tribunal, Nuremberg. 14 November 1945 — l October 1946», Published by the International Military Tribunal, Nuremberg, 1949, vol. XXXVII, p. 672.
131
Ibidem, 682–683. — Что названный в тексте «партизанский отряд» Климатиса был не только орудием, но в значительной мере и творением немцев, отчетливо выясняется из этого же доклада:
«Из надежных элементов недисциплинированных партизанских отрядов был образован дееспособный вспомогательный отряд, насчитывавший первоначально 300 человек, руководство которым было поручено литовскому журналисту Климатису. Отряд этот… был пущен в дело не только в Ковне, но и в ряде других мест в Литве и осуществлял поставленные ему задачи, особенно по подготовке и проведению больших ликвидационных операций под постоянным надзором ЕК [Einzatz Kommando] и без существенных с его стороны возражений. — Прочие партизанские группы были беспрепятственно распущены». Ibidem, pp. 677–678.
132
Ежедневные секретные донесения о деятельности ЕК неоднократно отмечали в летние месяцы 1941 года, что среди латвийцев «активный антисемитизм» находил меньший отклик, чем среди литовцев. См., напр., донесение ЕК «А» от 1-го августа 1941 года (в архиве А. Д. Далина).
135
«Nazi Conspiracy and Agression», Office of U S. Chief of Counsel for Prosecution of Axis Criminality, Washington, 1946, vol. VIII, p. 101. В секретном донесении из Смоленска (намечавшегося немцами в качестве центра в Белоруссии) ЕК «В» 5-го августа 1941 г. сообщало: «Вызвать погромы против евреев было до сих пор почти невозможно вследствие пассивности и политической тупости белоруссов» (из архива А. Д. Далина).