— Мир?
Сил гонять это чудовище уже не было:
— Мир, заходи уже, — за день я так устала, что сил злиться на кота не осталось.
— Ммм, а чем пахнет? Ты что, готовишь? — удивился кот.
— Готовлю, есть, знаешь ли, очень хочется.
— А чего самобранку не попросишь? — кот кивнул на стол и застыл, — А где? Украли?
— Что? — я не сразу поняла, что он имеет в виду.
— А… так скатерть я постирала, — беспечно махнула рукой в сторону ёлок, — Сохнет ещё.
Кот схватился за голову:
— Ой, пропали… — запричитал он, — Теперь с голоду помрём… И откуда ты на мою голову такая свалилась!
— Да брось, готовить я умею, не пропадём, — я опять почесала его за ухом.
Кот перестал причитать и пригрозил:
— Ещё раз почешешь — я тебе руку укушу.
— Пффф, да пожалуйста, — отодвинулась от него.
— Ты из чего готовить собралась, продукты где увидела? — кот развёл лапами по сторонам, мол, посмотри, магазинов нет… Да, это проблема.
— Ты хочешь сказать, что единственный источник питания — самобранка?
— Именно.
— И что она умеет готовить?
Кот принялся перечислять: брюква и репа пареная, каша всякая разнообразная, щи, сметанка и свежие сливочки:
— Ммм, бабка меня часто баловала, — зажмурился кот. Врёт. Как пить дать, врёт. Слишком уж явно намекает на свою наглую и усатую морду.
В общем, меню было не сильно разнообразно и включало в себя простую деревенскую пищу. Никаких деликатесов или эксклюзива скатёрка не предоставляла.
— А кофе твоя самобранка умеет? — это был важный вопрос: без чашки кофе утром для меня весь день потерян.
— Кофе? Нет, точно нет. А что это? А, впрочем, какая разница, теперь и этого ничего не будет, стирать скатерть категорически запрещено.
— Кем?
— Откуда я знаю, — раздраженно махнул хвостом кот, — Так предыдущая Яга говорила.
Скудно поужинав грибами, я улеглась спать. Как там в сказках говорят? Утро вечера мудренее? Вот и будем с утра решать, что делать. А на сегодня я устала. Спать.
Глава 9
Алёна. Домик Яги
Кот развалился на крыльце и грел своё пузико, лениво щурясь от утреннего солнца. Илай задумчиво смотрел вдаль на развешанное бельё:
— Это чего? — спросил он кота, кивнув на белые паруса, вздымаемые ветром на ветках вековых елей.
— Знамо чего, — фыркнул кот, — уборка вчера была, гениальная.
— Генеральная, — поправил мужчина.
— Ну да, она и была. Ишь чего натворила, малохольная, — возмущался кот, — Самобранку постирала, полы намыла, окно блестит, паутину всю из углов повыметала, — принялся он загибать пальцы, — Кошмар! Как жить-то теперь будем? — пушистый приподнялся и посмотрел на Илая. Но тот не обращал на его возмущения должного внимания и кот продолжил ябедничать:
— А про Кощея знаешь?
Илай отрицательно мотнул головой.
— Внучиком его назвала, — кот удовлетворённо заметил усмешку мужчины и продолжил, — Повезло дурёхе, что Кощею помощь её нужна, а то спалил бы вместе с избушкой.
— Не преувеличивай. Кощей мужик хоть и суровый, но женщин, детей и стариков не обижает.
— Зря ты их ко мне прислал. Отправил бы вон хотя бы в Антигород.
— Не могу, ты же видел их? Они мне всех монстров там перебьют.
Кот молча согласился, обдумывая ещё варианты:
— Ну тогда в пустыню бы? А может давай отправим, а? — он с надеждой взглянул на блондина.
— Ты же знаешь, не могу, поздно уже. Да и занята пустыня пока. Не все ещё оттуда выбрались.
— О, — протянул задумчиво кот, — А сколько они там уже бродят?
— Так полгода уж почти, — Илай прикинул ещё раз, — Ну да, так и есть. Они сглупили сильно — разделились. Вот и бродят до сих пор. Пока свои обиды не отпустят и единой командой не станут, так и маяться им дальше.
Они немного помолчали.
— Ладно, — Илай поднялся, — Пора мне. Сейчас твоя подопечная проснётся, рано ей меня видеть, и так случайно на глаза ей попался.
— А ну, иди сюда, Барсик! — раздался грозный крик из дома.
Кот нервно дёрнул усами, а Илай рассмеялся:
— Барсик… Интересное имя. Надо запомнить.
— Только попробуй, — зашипел кот, — Я — Баюн!!!
— Иду, иду, бабуленька, — нарочито ласково пропел кот, повернувшись к дверям.
В эту игру можно играть вдвоём, и коту в ней не было равных. «Сейчас я тебе покажу, кто из нас Барсик», — подумал Баюн и направился в дом. А Илай растворился в серебристой дымке, сорвавшейся с кончиков его пальцев, словно его и не было.