Принято сокрушаться и по поводу судеб эмиграции. Дескать, взбесившаяся Россия изгнала своих детей. Они и впрямь бедствовали, люди с высшими образованиями, военными заслугами, нередко знатного происхождения, вынуждены были зарабатывать на жизнь грузчиками, судомойками, чернорабочими, женщинам высшего света приходилось от голода торговать своим телом… Но, во-первых, название “белая эмиграция” не совсем корректно. Как уже отмечалось, за рубежом очутилось свыше 2 млн. человек, однако к белогвардейцам из них имела отношение едва ли двадцатая часть. А большинство в период гражданской войны предпочитало оставаться в стороне, и для защиты России от большевиков палец о палец не ударило. Считали себя выше, ценнее того, чтобы взять в руки винтовку и встать в строй. Зато вовсю критиковали белых, возмущались их ошибками, ерничали над “солдафонством”, усматривали в их “диктатуре” угрозу “свободам”.
А во-вторых, подавляющая часть эмигрантов была из тех же “образованных” слоев общества. Которые первыми отреклись от России! Не она от них, а они от нее. Потому что “образованные” слои были напрочь заражены “западничеством”, рвались к “прогрессу”, мечтали жить, как в Европе. Опять выходит — получили то, чего хотели. Получили жизнь на Западе со всеми его “свободами”, парламентаризмами, “прогрессом”. Они себе это представляли по-другому? Но с какой стати? Только из-за того, что русские интеллигенты, предприниматели, космополитизированные аристократы до революции видели Европу из окон комфортабельных отелей, пансионатов, из аудиторий западных учебных заведений, через призму книг и газет? Но ведь и тогда в Европе были грузчики, судомойки, чернорабочие, проститутки, были нищие бесправные “гастарбайтеры”, чьим трудом обеспечивался “блеск” западной цивилизации… Значит, мечтали как раз об этом, но только себя видели в иной роли
Крайняя политизация русских сказалась и за рубежом. Несмотря на огромное количество беженцев, рассеявшихся по всему свету, такого явления как “русская диаспора” не возникло. Ведь на чужбину выплеснулся весь спектр партий и движений от монархистов до анархистов. А в эмиграции добавились споры по поводу причин поражения, дальнейших судеб России, прерсональное соперничество лидеров. И существующие политические группировки продолжали делиться и почковаться. Так, лишь во Франции оказалось зарегистрировано более 300 эмигрантских организаций.
Монархисты создали свой Высший Монархический Совет (ВМС), но тут же размежевались на “франкофилов” и “германофилов”, на сторонников великого князя Кирилла Владимировича и великого князя Николая Николаевича. Партия кадетов раскололась на “левое” и “правое” крыло, эсеры — на семь или восемь группировок. Меньшевики сумели сохранить партийное единство, но продолжали исповедовать марксизм, а после ужасов гражданской войны это учение стало у русских очень непопулярным. Образовалась группировка “учредиловцев” — тех, кто был причастен к разогнанному большевиками Учредительному Собранию считая себя “законной российской властью”. Но и они разделились на “правых” и “левых”.
Да что уж говорить о политических делениях, если размежевание произошло даже в церкви! За рубежом оказались два православных митрополита. Один, Евлогий, был поставлен в России партиархом Тихоном. Но само патриаршество возродилось во время революции на Поместном Соборе 1917-18 гг. И часть духовенства Московскую патриархию не признала, в 1922 г. в Сербии был созван Собор зарубежных архиереев, который избрал митрополитом Антония и поставил его во главе созданного на Соборе Архиерейского Синода. Этим было положено начало отдельной Русской православной церкви за границей, так называемой “Карловацкой”.
Некоторые и в эмиграции устроились довольно неплохо. Например, тузы российских банков, промышленности, купечества, Рябушинский, Нобель, Гукасов, Терещенко и иже с ними, создавшие свою организацию — Торгпром. Они сохранили значительную часть капиталов, заблаговременно переведенных за рубеж, вкладывали их теперь в западный бизнес. Не бедствовали и великие князья. Бывшие дипломаты, в распоряжении коих остались весьма значительные суммы, объединились в Совет Послов. В эмиграции возникло несколько русских масонских лож — “Северное сияние”, “Северная звезда”, “Северное братство”, в них входили многие видные политические и общественные деятели: Чайковский, Керенский, Кускова, Амфитеатров и др.