Правда, пока это голая догадка, как у Хенга с появлением чертей от контакта Нану с кем-то из наших мужчин: слишком мало информации и много вопросов.
Например, как саранча при их уровне развития эту Сферу вообще нашла? Тамару навела сохранившаяся с древних времен нетленная аппаратура харров, и в это вполне можно поверить. А с ними…
Впрочем, один вариант ответа есть: дело в информационном поле Вселенной, будь оно неладно, которым уверенно пользовались хвостатые и о котором с таким знанием дела рассуждает Нану. Конечно, с точки зрения нашей официальной науки это всё пока гипотеза, но не верить в нее трудно. Неприятно думать, что в этом тупые и агрессивные пришельцы на одной волне с древними умниками-харрами, но ладно, допустим, у них это чутье выработалось естественным образом, путем эволюции, а не научным, как у хвостатых. У одних есть, почему не может быть у других?
На кой им сдалась эта Сфера и что они планируют с ней делать — уже вопрос посерьезней, и тут у меня даже догадок не было. Пока единственная установленная цель их существования — жрать всё, что под лапу попадется, но уж больно крепок орешек. Чуйка на информационные потоки ладно, но технологии-то у них объективно хуже. А наши за эти годы так и не смогли отколупнуть ни единого атома и даже доподлинно установить, есть в Сфере эти атомы или нет. И что там будут делать паразиты? Постучат особым стуком и им откроют? Бред какой-то.
Впрочем, как и всё остальное, сейчас происходящее.
Поигравшись немного с картой, я еще раз посмотрела составленный Хенгом маршрут, прикинула новый с учетом прыжка к Сфере. Проверила вахтенных, повозилась с вечно откладываемыми на потом документами…
В общем, к тому времени, когда на КП явился для принятия вахты вялый Никвас, я уже окончательно успокоилась, вернувшись к привычному расположению духа. Мысли о странном сне и словах Нану отдавали вялой грустью где-то на периферии сознания. Той самой тоской о мировом несовершенстве, которая прекрасно лечится дружеской попойкой и пьяной дружеской солидарностью. В боевом вылете о такой терапии, конечно, только мечтать, но это мелочи. Главное, недуг знакомый, понятный и не смертельный. Такая экзистенциальная тоска порой посещает всех смертных, подолгу оторванных от естественной планетарной гравитации, которую у нас тут заменяет ее машинный эрзац и, главным образом, чувство воинского долга. Может, и не обремененных погонами людей посещает, но по ним у меня статистики нет.
Мелькнула мысль всё-таки навестить Нану живьем, но я ее отогнала. Только успокоилась, сейчас поговорю — опять озверею, ну его. К тому же опыт последних суток показывал, что для разговора с ним мне достаточно задремать, зато и разговор получится приватным. А ещё после встреч во сне у меня не было настолько маниакального желания рисовать. Хотя, закрывшись в собственной каюте, я с минуту гипнотизировала взглядом блокнот и в конечном итоге всё равно за него взялась, только — полностью осознанно, без маниакального зуда.
Спать ложилась в понятном напряжении и даже опасалась, что в итоге не сумею заснуть. Но беспокоилась напрасно, привыкший отключаться в любых относительно подходящих условиях разум на этот раз не подвел.
Вот только теперь мне действительно снился сон. Тяжелый, сумбурный, но — обычный. Наверное, сказались мысли о саранче, потому что я вдруг оказалась посреди огромной стаи их разнокалиберных нескладных, кособоких кораблей, среди которых не найти двух одинаковых. Выглядят они на наш вкус не просто плохо — откровенно уродливо. Наверное, это обстоятельство внесло свой вклад в изначально неприязненное отношение наших военных к пришельцам: у нас даже самое страшное оружие стараются делать красивым.
Рой висел вокруг. Отдельные аппараты ксеносов оказались так близко, что я могла разглядеть их и без увеличения. Аналитический модуль в панике захлебывался бесчисленными предупреждениями о возможных столкновениях, и панорамный экран пестрел яркими светящимися точками. Казалось, что я — отдельная звезда в большом шаровом скоплении, и впечатление портила только подсвечивающая нас всех настоящая звезда — красно-оранжевый шар, занимавший край моего экрана. Аппаратура фильтровала яркость, и местное солнце не слепило.
Но основная проблема была не в этом.
Я была здесь одна, на крошечном катере чуть побольше беспилотника — то ли одноместном, то ли сзади имелось кресло для пассажира, сути это не меняло. И знала я о своем одиночестве так отчетливо и непреложно, как случается только во сне.