— И тем не менее. Вы давали слово, и вам поверили. Вам было оказано доверие, которого вы не оправдали, поставив под угрозу все наши колонии.
Воцарилась тишина, диктатор, прикусив губу, внимательно посмотрел на карту.
— Восьмой армии прорываться на соединение с двенадцатой армией и сорок пятым танковым корпусом. После чего отходить на запад, на правый берег Сейланы.
— Ваше превосходительство, у повстанцев нет ни зенитных орудий, ни авиации, мы без проблем сможем снабжать по воздуху восьмую армию хоть до рождества. Восставшие плохо вооружены и практически не обучены, мы сможем раздавить мятеж.
Ланарис отошёл от стола и, заложив руки за спину, пару раз прошёл туда — сюда. Несколько раз посмотрел на стоявших вокруг стола офицеров, неизменно отводя глаза в пол. Потом вернулся обратно и заговорил спокойным расчетливым голосом, при этом будто продолжая обдумывать план:
— О попытках подавления мятежа не может быть и речи. Восстание со дня на день перекинется на соседние округа, скоро полконтинента будет гореть огнём. При этом в Лемурии у нас до неприличия мало сил. Абсолютно недостаточно для полномасштабной сухопутной кампании, а война на два фронта для нас самоубийство. Единственный шанс — это вывести войска на рубеж Сейланы и держатся там.
— Ваше превосходительство, вы предлагаете сдать без боя почти восемь миллионов квадратных вёрст территории с населением более миллиарда человек.
— Шаг назад — два вперёд.
— Но… но на востоке практически нет сельскохозяйственных районов, там начнётся голод невероятных масштабов.
— Искренне на это надеюсь, — тем же спокойным голосом произнёс Ланарис. — А для того, чтобы полностью предотвратить возможность распространения мятежа на запад, нужно отправить колониальному флоту двенадцать лучевых бомб. Восемь использовать немедленно, остальные оставить для предотвращения возможности создания хоть какого‑то подобия государства на оставленной нами территории.
— Вы хотите…
— Прижечь калёным железом очаги заражения, как действуют при попадании любой заразы, в том числе и революционной. Думаю, основные инструкции вам ясны. Руководителем данной операции, назовём её эмм — м-м… 'Немезида', назначается разжалованный в генерал — майоры Бергмен — Квайт. Надеюсь, он понимает, что для него это последний шанс реабилитироваться, — диктатор пристально посмотрел на бывшего наместника.
В зале повисло молчание, удар лучевыми бомбами по городам был процедурой обычной, а вот сдача такой огромной территории без боя — это было крайне необычно. В последнее время диктатор стал вести себя странно, как будто он имел в руке козырь, применение которого смогло бы окончить войну, а потому её ход был уже второстепенен.
— Думаю, все могут расходиться. Стойте, где министр финансов?
— Я здесь, Ваше превосходительство.
— Я надеюсь, уже началась чеканка золотых червонцев.
— Да, Ваше превосходительство. Тем не менее, я считаю, что это чрезмерная предосторожность.
— Хотите сказать, что с нашей финансовой системой всё в порядке, — диктатор с показным недоумением посмотрел на министра и тут же заорал. — Да вашими фантиками подтираться стыдно. Если у нас не будет валюты напрямую привязанной к золоту, нашей экономике конец. Вам было предоставлено полное право распоряжаться государственными золотыми запасами, и если к концу месяца я не увижу отчеканенные червонцы, ваши действия будут рассматриваться или как глупость или как измена, впрочем с одинаковыми для вас последствиями. Свободны все, кроме председателей продовольственного комитета и академии наук, а так же верховного канцлера.
Офицеры медленно вышли из комнаты, остались только четверо: диктатор и названные им личности. Канцлер сел за стол. Ланарис, заложив руки за спину и сцепив их в замок, прошёлся к окну:
— Чёрт возьми, этот мятеж путает нам все карты. Всё, что нам осталось, так это продержаться до отправки экспедиции, а тут чёрт знает что.
— А если на Антитерре не будет обнаружена жизнь, если она не пригодна для колонизации, — произнёс канцлер, пристально смотря на Ланариса.
— А тогда, — диктатор резко развернулся, быстро прошёл к столу и, встав напротив канцлера, опершись руками на стол, пристально посмотрел на него. — Тогда нам останется только пуля в лоб.
— В государственном резерве осталось только двадцать четыре миллиона тонн зерна, Ваше превосходительство, — начал глава продовольственного комитета.
— Но этого хватит… — Ланарис резко развернулся и посмотрел на него.