Дима вышел к метро и огляделся. Увидел группу киосков и уверенным шагом направился к ним.
— Какой у вас самый дешевый телефон? — спросил он в окошке у скучающего продавца с богатым пирсингом в обоих ушах и колечком в правой ноздре.
— Вам новый… — продавец зевнул, — или подержанный?
— Лучше новый, — сказал Дима, — какую-нибудь Нокию — простенькую, но надежную.
— Ява, FM-радио… — вопросительным тоном начал перечислять продавец, но Дима его остановил:
— Не-не. Самый дешевый.
— Ну возьмите тогда вот…Нокия тысяча восемьсот. Полторы тысячи.
— Э… не понял?
— Нокия тысяча восемьсот, — продавец улыбнулся, — а стоит тысячу пятьсот. Но если это вас смущает, могу уступить за тысячу восемьсот.
— Нет, спасибо… давайте за полторы, — Дима полез в бумажник.
Отошел от киосков, вынул телефон из коробки, коробку закинул в сумку. Вытащил из айфона СИМ-карту, вставил в новый телефон, включил. Телефон пискнул, засветился и предложил ввести дату и время. Дима его просьбу проигнорировал и полез в карман за распечатками.
Женский голос ответил уже по второму из подходящих номеров.
— Юля? — спросил Дима осторожно.
— Да… кто это? Дима, ты что ли?
— Я, — Лукшин разулыбался.
— Как хорошо, что ты позвонил! А я как раз про тебя думала.
— Правда?
— Правда-правда. Ты далеко? Может, заедешь? Я дома и до завтра никуда не собираюсь.
— С удовольствием, — сказал Дима, улыбаясь так ослепительно, что прохожие начали щуриться, — какой у тебя код на домофоне?
— Два-ноль два. Давай. Жду.
С трудом удерживая расползающиеся в счастливой улыбке губы, Дима подошел к киоску с газетами и попросил шариковую ручку.
— Вот эту, по двенадцать рублей.
И столько было в его голосе щенячьей радости, что продавщица, прежде чем достать ручку, некоторое время хмуро поизучала Диму сквозь пыльное стекло киоска, видимо, подозревая какой-то розыгрыш. Лукшин и сам не ожидал, что Юлин голос настолько поднимет ему настроение.
Ехать было недалеко и минут через тридцать он уже быстрым шагом подходил к знакомому двору. Набрал на домофоне код, домофон пару раз протяжно прогудел, потом Юлин голос весело сказал: — «Заходи» и щелкнул замок калитки.
Дима пересек дворик, зашел в подъезд и поднялся на лестничную площадку. За открытой дверью квартиры, слегка наклонив голову и улыбаясь улыбкой Моны Лизы, стояла Юля. Дима засиял и отвесил челюсть — Юля была в коротких джинсовых шортах и обтягивающем желтом топике, на котором отчетливо выделялись бугорки сосков. Дима окинул ее восхищенным взглядом, заметил тонкий браслет на ноге и вдруг понял — она вовсе так не ходит дома, это она его ждала.
— Ваще, — сказал он, показывая большой палец, — я потрясен.
Юля хихикнула, подлетела к нему, затащила в квартиру, и, коротким движением захлопнув дверь, впилась в его губы жадным поцелуем.
— Уф, — сказал Дима переводя дух через, наверное, пару минут, — как стакан коньяка на голодный желудок. У меня аж голова закружилась.
Юля тихонько засмеялась и принялась расстегивать Димину куртку.
— Подожди, — Дима посерьезнел и полез в карман. Достал одну из распечаток, развернул ее тыльной стороной к Юле.
— Давай сходим куда-нибудь? А? Я угощаю!
«Забудь телефон дома», — было написано на бумажке, — «есть разговор. Я кое-что узнал.» Юля прочитала надпись, внимательно и серьезно посмотрела на Диму, потом усмехнулась.
— Ха! Ишь ты! Выгулять решил девцонку? Я ж избалованная, смотри, разорю.
— Ну и разоряй, — серьезно сказал Дима, — на тебя — не жалко.
Юля задумчиво посмотрела на Диму, покачала головой, развернулась, и, бросив через плечо, — «Ща, погоди секунду — переоденусь», — скрылась в комнате. Дима вздохнул и привалился к стене. Он уже давно знал, что означает эта фраза и приготовился к минимум получасовому ожиданию Но Юля его опять удивила. Меньше чем через минуту она вышла из комнаты в платье с черно-красными узорами, чулках-сеточке и пушистым черным платком на шее. Или шарфом. Или хрен знает чем — Дима не настолько разбирался в предметах женского гардероба. От такого скорого преображения Дима удивился настолько, что еле успел подхватить снятое Юлей с вешалки полупальто.
— Быстро ты, — выдохнул он, помогая Юле одеть верхнюю одежду.
— Ага, — Юля кивнула, бросила на него взгляд искоса, потом улыбнулась, — я хитрая. У меня в шкафу всегда несколько готовых комплектов висит, на случай, если надо быстро одеться. Дешевый фокус, скажу я тебе, но некоторых мужиков так пробивает, что они только за это жениться готовы, — и она серебристо рассмеялась. Дима тоже посмеялся, хотя упоминание «некоторых мужиков» неприятно резануло. Юля влезла в сапоги на высоком каблуке, застегнула молнию, выпрямилась, шагнула назад и слегка изогнулась.
— Как я тебе?
— Отпад, — честно признался Дима.
Юля улыбнулась.
— Ну пошли тогда. Тут хорошая кафешка итальянская есть на углу. У них такая лазанья вкусная, — глянула искоса, — это я намекаю.
— Ага, — Дима кивнул.
— Не боись, не понтовая. Вполне демократичная… для центра, разумеется.
— Да неважно, — Дима вышел на площадку, подождал пока Юля закроет дверь и пошел вниз, к выходу.
По дороге Юля ничем не заикнулась насчет обещанного Димой разговора — наоборот, была беспечна и весела. Может, даже чересчур. Весело смеясь, рассказывала всякие случаи с работы, походу выдавая такие нелицеприятные характеристики некоторым весьма известным личностям, что Дима даже оглядывался нервно — вдруг кто из прохожих услышит. Смеялся вместе с ней, поддакивал, соглашался, а сам — дико страдал от нереальности происходящего. Нет, не от нереальности — вот же оно все, куда реальнее — а скорее, от скоротечности. Как клерк, весь год сутки напролет корпящий в пыльной конторе, грустит в последний день недельного отдыха в турецком оллинклюзиве. От того, что происходящее сейчас — не навсегда, от того, что это закончится — и очень скоро. Обыденность ситуации (ну что такого — идет парень со своей девушкой) только усугубляла. «Ну что за я человек», — думал Дима, машинально улыбаясь и кивая, — «ну почему нельзя так жить — каждый день? Идти по улице с любимой девушкой, с такой, что встречные мужики оборачиваются вслед (да, да, ты, длинный, нефиг грудь выпячивать — она тебя даже не видит), идти в ресторан и не думать о том, какой будет счет и насколько глубокую дыру он проделает в моем бюджете. Не раз в месяц по расписанию, и не когда премию дадут, а в любой день — просто так.»
— Вот, — сказала Юля, перебивая его самокопания, — «Рисорджименто».
Дима посмотрел на вывеску, сказал:
— Ага, и в самом деле, — потянул на себя ручку двери и отстранился, пропуская Юлю.
Кафе Диме понравилось. Небольшое, уютное, стилизованное в кантри-стиле с, видимо, итальянским акцентом. Похоже, было оно переделано из пары квартир первого этажа, потому что зала как такового тут не было, а было множество закутков, где стояли круглые деревянные столики. Несмотря на выходной, народу было мало.
— Вечером народу больше бывает, — сказал Юля, садясь на выдвинутый Димой стул, — иногда сесть некуда, а после восьми столики они не заказывают.
— Ай-яй-яй, — сказал Дима, садясь напротив.
Неслышной тенью подлетел официант. Юля, грустно вздохнув, заказала салат с тунцом и двойной «секс на пляже». Причем «секс на пляже» она произнесла таким голосом, что Дима даже покраснел и тут же порадовался полумраку зала. И посочувствовал бедолаге официанту. Сам он заказал медальоны из свинины, лазанью (получив в награду благодарную улыбку Юли) и пиво.
— Ну так и зачем ты меня сюда вытащил? — спросила Юля, когда официант, принеся напитки, сказал: «салат будет через пять-семь минут, горячее — через полчаса» и растворился в полумраке зала.
— Э… ща, — сказал Дима. Вытащил айфон. Леха, наверное, предупредил бы его, но — береженого бог бережет — и Дима на всякий случай вытащил из него аккумулятор. Потом достал свежеприобретенную «Нокию», выключил ее, а потом — вытащил аккумулятор и из нее. Сгреб все детали и запихал их в карман. Юля наблюдала за его манипуляциями с понимающей улыбкой.