Попутно полицейский придумал новоявленному агенту легенду, объясняющую его необычное освобождение необходимостью выполнения работ по демонтажу скоб с памятника, и велел ему прийти завтра к десяти утра в мировой суд за приговором. По большому счету майор Антонов завербовал Кузнецова не для выполнения какого-то специального задания, а скорее из-за премии, которую платили за каждого нового агента. Для экстренной связи он заставил Олега заучить наизусть специальный номер телефона, но совершенно не ожидал, что через три дня его протеже позвонит по этому номеру и напросится на встречу.
– Давайте с самого начала, – сказал следователь, – рассказывайте все по порядку.
Олег заговорил:
– В понедельник утром я получил в суде приговор, а потом меня вызвали в партию, где устроили свой суд. Следа от инъекции наша врачиха не нашла, поэтому в мою легенду поверили. А когда все разошлись, Иван Иванович сказал, что скоро даст мне очень важное поручение, но перед этим я должен пройти проверку.
– Да, – кивнул полицейский, – мы говорили с Вами о возможности такого развития событий. Секретарь антиваксеров любит подобные шутки. Хотя странно, что он решил устроить проверку именно Вам.
– Ничего себе шутки! – воскликнул Олег, – ведь он велел мне убить Бабушкина!
– Вот это уже необычно, – согласился Антонов, – как правило роль людей, которых требуется ликвидировать, исполняют сами члены партии.
– Да, Вы говорили, я помню. Я поэтому так расстроился, когда услышал его имя – думаю, неужели Андрей Николаевич состоит в партии антиваксеров, этого не может быть!
– Вам то, что переживать, Вы же сами оттуда?
– Ну просто я его знаю, он живет, то есть жил, недалеко от меня, на соседней улице. Когда Зарю эту начали выпускать, я все думал – какой талантливый человек, хоть и враг, но достоин уважения! А он вдруг оказался предателем…
– В жизни и не такое случается, – успокоил Кузнецова собеседник, – продолжайте, Олег Спиридонович.
– Так вот, мы пришли к нему в подъезд, надели маски, перчатки, Штык позвонил в дверь…
– Штык это кто? —перебил следователь.
– Не знаю, робот какой-то, совсем недавно в партии. Его отправили вместе со мной на дело, мы вдвоем пошли к Андрею Николаевичу.
Полицейский что-то записал в ежедневнике, Олег продолжал.
– Бабушкин открыл, Штык его оглушил и потащил в зал. Там привязал к стулу, рот заткнул кляпом, – Олег вспомнил себя самого в таком же положении во время партийного суда, и у него сердце защемило от внезапно нахлынувшей жалости к Андрею Николаевичу.
– Я прочитал приговор, потом Штык дал мне пистолет, – тут агент неожиданно заревел, а слезы ручьем потекли у него из глаз.
Майор подождал, пока истеричный киллер затихнет, протянул ему пачку салфеток, чтобы тот вытер слезы и высморкался, и заговорил:
– Все правильно. Я же Вас об этом предупреждал. Пистолет то незаряженный. Таким образом в партии отбирают кадры. Если не смог выстрелить, значит и дальше будешь ходить на митинги и строить карьеру пушечного мяса. А если смог, то тебе можно доверить дела поважнее.
– Они что, всех так проверяют? – изумился Олег.
– Да нет конечно, только тех, у кого, по их мнению, есть перспектива.
– Да ну, какая у меня может быть перспектива? – Кузнецов даже засмеялся и махнул рукой, несмотря на трагизм ситуации, – я же дурак!
– Возможно, – дипломатично сказал следователь, – зато Иван Иванович не дурак, и он хорошо умеет разбираться в людях, а значит что-то в тебе разглядел. Но давай уже, заканчивай рассказ, не томи.
– Я взял пистолет и нажал на спуск! Он щелкнул, а Бабушкин умер, – Олег снова заревел.
– Как умер? – полицейский даже подскочил на стуле, – пистолет выстрелил?
– Нет, – сквозь слезы проговорил незадачливый убийца, – просто щелкнул, а редактора, наверное, инфаркт от страха долбанул.
– Вот видишь, – машинально сказал майор, шокированный услышанным, – ты в нем сомневался, а он совсем даже не предатель!
– Не предатель, – согласился плачущий Олег.
– И что дальше?
– Ничего, он вместе со стулом упал назад, Штык пощупал пульс, сказал, что Бабушкин умер, и мы ушли. Штык велел идти мне домой, а сам отправился на доклад к Ивану Ивановичу.
– Да, ситуация, – протянул полицейский. Такого драматического развития событий при вербовке агента он совершенно не ожидал.
– А сегодня мне снова позвонили из партии, и велели в восемь вечера прийти к Ивану Ивановичу на аудиенцию, – жалобно глядя на собеседника сказал Олег, – а я боюсь!