– Ничего не понимаю, – замотал головой Каратаев. – Какая еще икра?
– Не икра, а Искра, – раздраженно поправил его Шестаков. – Не делайте вид, что к женщинам вы безразличны. Это ведь не случайность, что вы нанимаете на работу исключительно женщин. Причем в самом привлекательном возрасте.
– А-а-а, я понял! – Каратаев нервно хихикнул. – Это метод психологического давления… Так вот, молодой человек, я нанимаю на работу не женщин, а журналистов. И в моей редакции нет и не было никаких Искр!
– Хорошо. Уважая вашу твердую позицию, официально, под протокол, еще раз предлагаю вам сделку со следствием. И если мы сейчас приходим к консенсусу, то «Лаборатория Касперского» не будет выдвигать официального обвинения против вашего издательского дома и не станет подавать заявление в суд с требованием об отзыве вещательной лицензии. Соглашайтесь. Вам в этом случае не придется сидеть двое суток в камере муниципального следственного изолятора…
– Уходите прочь! – окончательно разозлился Каратаев. – Я буду разговаривать только в присутствии моих адвокатов!
– К сожалению в данную минуту я никак не могу отсюда уйти. – Упрямство старого медийщика начинало Шестакова удивлять. – Может, пока вы думаете, поговорим о распространении вредоносного контента? Кстати, его количество на медиаплатформах ИД «Республика» в последние пару недель растет. В трех информационных заметках, которые ваши издания выдали в сеть позавчера и вчера, наши сканеры зафиксировали сразу шесть мемов-кейлоггеров. Позавчерашний выпуск авторской программы «Город сегодня» дал нам сразу два новых мема-руткита, а во вчерашнем был бэкдор. Ну и куда это годится, Мефодий Данилович? Я уже даже не говорю о пятнадцати рекламных модулях, с помощью которых ваши заказчики – их координаты мы скоро тоже установим – разбросали подозрительно невнятные сообщений. Наши эксперты склонны считать, что они очень похожи на трояны. Или вы так не считаете? Кстати, когда мы конфискуем ваши серверы, то найдем, я уверен, множество другой интересной нам информации. А через сутки-другие уточнится и количество пострадавших от мемов, которые распространяло ИД «Республика». Андэстэнд ми?
– Не верю! Ни единому вашему слову не верю! – отрезал Каратаев. – Программирование у нас происходит под строжайшим контролем. У нас тройная защита, контент проходит перед выпуском комплексную проверку, у нас самые современные антивирусные сканеры…
– Вы в этом уверены? Мефодий Данилович, а вы не слишком доверились своему безопаснику? Или вы надеетесь на большие возможности Тугарина ВиленаАркадьевича? Я ни на чем не настаиваю, но мне лично кажется, что Тугарин Змей предпочтет скорее сдать вас со всеми потрохами, чем спорить с «Лабораторией Касперского». Мемокомплексы – не его бизнес. Ему хватает доходов от контрабанды сингапурских порнодженериков.
Шестаков встал с кресла, не торопясь прогулялся от кресла к окну и внимательно вгляделся в автомобильную парковку.
– В общем, даю вам последние пять минут, чтобы обдумать мое щедрое предложение, а я пока отлучусь…
Пробежавшись по пустой редакции, Шестаков нашел Марьяну в ньюс-руме. Она хмурилась и диктовала органайзеру свои страховые скороговорки.
– Ты чего? – удивилась Марьяна, заметив Шестакова.
– Посмотри в окно. У тебя же глаз-алмаз. Когда мы поднимались по лестнице, ты должна была обратить внимание на желтый «Ламборджини Мираджио», который стоял в дальнем углу паркинга.
Марьяна нахмурилась.
– Какой-то желтый автомобиль был. Но не ручаюсь, что «Ламборджини». Я еще подумала, что только мутанту мог понравиться такой шипучий цвет…
У Шестакова ослабли колени. Слабость длилась недолго, пару мгновений, но Марьяна успела ее заметить.
– Что-то случилось?
– Я погиб по всем направлениям. Скоро начну верить, что эта девица умеет летать на помеле…
Шестаков попытался продлить время сна еще хотя бы на пять минут, но на него с трехметрового ЖЖ-экрана уже с укором уставился бот-проповедник.
– Очнитесь! – загремели разом спрятанные по углам многочисленные динамиков с диффузорами из продольно-ориентированного карбона. – Мы живем в эпоху, когда ценность данных, образов и идеологий превосходит ценность материальных приобретений и физического пространства. Прошли времена, когда социальный статус человека измерялся расстоянием, которое он проходил, чтобы увидеть дым соседского бивачного костра. Человечество достигло физических пределов расширения. Каждый может совершать любые путешествия, не выходя из дому. Иллюзия безграничности территорий разрушена. Свободного пространства нет. Человечеству уже давно нечего колонизировать. Единственная среда, в которой наша цивилизация еще продолжает расширяться, наш последний фронтир – это медиасфера. Сегодняшние медиа стали нашей полноценной средой обитания, пространством таким же реальным и таким же незамкнутым, каким был земной шар пятьсот лет тому назад…