В той же статье и тот же автор: «Я была на площади седьмого вечером. Видела, как мальчишка-старшеклассник, безусловно чувствовавший себя героем, приклеивал к статуе перед Домом правительства лозунги. Чтобы паренек не свалился, товарищи сзади поддерживали его. А рядом взрослые спокойно глазели на происходящее: шутили с девушками работники правоохранительных органов, которым уже сутки спустя, рискуя жизнью, пришлось спасать тех же девушек».
И вот Тбилиси, проспект Руставели, 4.00:
«В четыре утра без предупреждения четыре бронетранспортера, выстроившись в линию, двинулись по улице со скоростью километров десять в час. К этому моменту мостовая была очищена самими демонстрантами. Пропустив машины, толпа сомкнулась. Следом за бронетранспортером шли солдаты в бронежилетах со щитами и дубинками. Оказавшись перед линией людей, они остановились. Я был метрах в пяти от противостояния, слышал крики. Какая-то женщина бросила в строй туфлю. Возможно, кто-то из собравшихся проявил несдержанность, хотя на митинге призывали к непротивлению. Камней, палок в этой фазе драмы я не видел. Затем, словно по команде, взметнулись дубинки. Из боковой улицы вышли другие группы солдат. У кого не было дубинок, пользовались саперными лопатками. Солдаты стали теснить демонстрантов, которые активно сопротивлялись. В ход пошли камни, палки, выломанные тут же из ограждения, дубинки, отобранные у солдат. Кто, не успев добежать, остался за линией цепи и спрятался в кустах, надеясь спастись, оказались ранеными. В убегающую толпу полетели гранаты со слезоточивым газом. Одна граната упала рядом со мной. Резкая боль в глазах, слезы не давали снимать. В возникшей панике толпа бежала по тем, кто не смог оправиться от сильных ударов по голове, и по тем, кто не смог выдержать гонки и упал. Не успев увернуться от удара, я получил по спине дубинкой и побежал… В течение часа проспект был очищен от демонстрантов, на мостовой остались камни, разбитая видеокамера, вещи и несколько автобусов и грузовиков, которыми демонстранты закрыли основные улицы я проспект, защищаясь от возможной танковой атаки» (Рост Ю. Трагическая ночь в Тбилиси//Молодежь Грузии. 1989. 13 апреля).
«Наше подразделение начало свое выдвижение с площади Ленина в направлении Дома правительства. До его траверза мы дошли спокойно. Толпа расступилась на две части. А затем перед нами оказались женщины, девушки. Они сидели. Когда мы стали их поднимать, чтобы пройти дальше, в нас полетели металлические предметы, камни. Я четко слышал четыре хлопка взрыв-пакетов, брошенных из толпы в глубину нашего строя. Несколько моих товарищей упали. Они были ранены. Я из подразделения внутренних войск. В мае этого года увольняюсь. Приходилось участвовать в наведении порядка не раз. Но никогда у нас не было столько раненых, сколько оказалось в ту ночь. И тем не менее мы контролировали себя. Все чаще использовали защитный прием. Когда дошли до большого здания с колоннами (гостиница «Тбилиси». — Ред.), сильный удар в голову свалил меня с ног». Младший сержант Игорь Поляков (Ленинское знамя (газета ЗакВО) 1989. 18 апр.).
«О многом вам рассказать не смогу. Дело в том, что я успел лишь встать в строй да сделать несколько шагов. Тут же получил удар. Что было потом — не помню. Уже в госпитале сказали, что в себя я пришел только через двое суток». Рядовой С. Н. Пряхин (Ленинское знамя. 1989. 16 апр.).
«Я не сгущаю красок. Всему тому, о чем я говорю, я был свидетелем, очевидцем и участником. Я сам спасал от ударов испуганных маленьких девочек (4 часа утра. — А. Л.), приводил в свой дом юношей с разбитыми головами. Их кровь была у меня на лице, одежде, потому что они обнимали меня, когда я нес их, раненных, и, наверное, поэтому в народе распространился слух — убили Вахушти Котетишвили. Нет, люди, я жив, но для чего мне такая жизнь!» (Коммунисты. 1989. 11 апр.).
«Дело в том, что из толпы в нас полетели камни, доски. О щит моего соседа ударилась и разбилась бутылка. Запахло спиртным. Из толпы выскакивали парни и, подпрыгивая, ногами били нас по щитам. Но, видя, что за щитами мы практически неуязвимы, стали бросать камни в ноги. Я получил сильный удар по ноге. В какой-то миг увидел высокого парня с ломом в руках. Все это время толпа приближалась к нам. Удар доской, я упал. И тут началось…» Рядовой В. Королев (Ленинское знамя. 1989. 18 апр.).
Заведующий отделением Института усовершенствования врачей A. И. Цинцадзе: «Среди тех, кто поступил к нам в ту ночь на рассвете, многие отслужили в армии, двое из них — «афганцы», еще двое — самбисты. Крепкие ребята, легко их не свалишь. Они сказали, что когда солдаты почувствовали их сопротивление, опрыскали каким-то веществом» (Заря Востока. 1989. 29 апр.)
«Демонстрантов не разгоняли, а избивали, перекрыв выходы с площади. Тех, кому удавалось вырваться, преследовали, продолжали избивать. Почему в ход пошли саперные лопатки? Почему применили слезоточивые и еще какие-то неизвестные химические средства? Почему до сих пор все это отрицается, несмотря на очевидность, и даже не желают точно назвать тбилисским медикам данные о составе примененной химии, чтобы облегчить эффективность лечения пострадавших? Задумался. ли кто-нибудь о том, как от всего этого меняется отношение к армии, советскому солдату? Даже комендантский час не удосужились объявить заблаговременно, а сделали это за считанные минуты перед его введением, в результате чего похватали сотни людей, а одного тбилисца убили, когда он, проезжая на машине, не остановился по требованию патрулей» (Запрос народных депутатов СССР от Союза кинематографистов СССР//Вечерний Тбилиси. 1989. 20 апр.).
Уважаемые народные депутаты, народные избранники! Описывая свое пребывание в Тбилиси, вы сообщаете о широком спектре контактов в поисках истины о событиях 9 апреля. Здесь и представители творческой интеллигенции (свидетели событий), и депутаты Верховного Совета ГССР, и грузинские медики и журналисты, и семьи погибших, и представители МВД ГССР. Вот только с нами не удосужились встретиться, с военными, об отношении к которым со стороны общества вы так радеете. Возьму на себя смелость ответить на некоторые поставленные вами вопросы.
Вначале о замысле операции, как я его себе представляю. Вслед за первым эшелоном — основной группировкой войск МВД и ВВ, которая должна была расчистить площадь перед Домом правительства и весь проспект Руставели, — должны были выдвигаться пожарные и санитарные машины. Войска ВВ, МВД, находившиеся в резерве, а также десантные части, замыкавшие порядок, должны были по мере продвижения закрывать боковые улицы от проспекта Руставели с целью не допустить повторного скопления людей. Таким образом, подразделения ВДВ, в полевую экипировку которых входят малые саперные лопатки, по замыслу операции прямого контакта с митингующими НЕ ИМЕЛИ. Что касается подразделений ВВ и МВД, то у них малых саперных лопаток в экипировке нет, да и предназначение этого шанцевого инструменте совсем другое, чем то, которое вы приписываете ему в запросе.
Что касается применения OB против демонстрантов, то вы уже, вероятно, знаете, что на вооружении войск округа таковых нет. Кроме того, подразделения ВДВ, находясь в резерве, то есть вне прямого соприкосновения с участниками митинга на площади, никак не могли иметь задачу применения каких-то газов и аэрозолей.
С другой стороны, такая настойчивость в выдвижении общественной комиссией требований к Министерству обороны СССР открыть тайну OB свидетельствует лишь об уровне компетентности комиссии и отношении ее к армии.
Возвращаясь вновь к замыслу операции, сошлюсь на заявление журналиста 10. Роста, объективность которого у общественности сомнений пе вызывает. Он указывает, что боковые улочки, отходящие от проспекта Руставели, были преднамеренно блокированы организаторами митинга тяжелыми автобусами и грузовыми автомобилями. От себя замечу, что грузовые автомобили были загружены щебнем, используемым и как балласт, и как метательный снаряд. Заметьте — не песком, а щебнем.
Такие же машины и автобусы преграждали въезды на проспект Руставели как со стороны площади Ленина, так и со стороны площади Республики. Эти «меры» исключили возможность применения пожарных машин. Бронетранспортеры выходили с площади Ленина через высокие бордюры, чего от заполненных водой пожарных машин ожидать было нельзя. Так что общественность не должна рассматривать этот факт как стремление военных «ожесточить противоборство».