Мы не будем останавливаться на многочисленных методах глобально-исторического сопоставления, возникших после веберовских трудов, от Шпенглера до Тойнби, от Поланьи до Гершенкрона, от Баррингтона Мура до Валлерштейна, от Белла до Хантингтона. Нас интересует здесь историко-культурная проблема нормы и аномалий модернизации, иными словами, многообразие модернизаций и, в частности, ее «особых путей», за которые каждый раз ратовали те или иные страны, как будто дело в их исключительности и неповторимости.
Абстрактно говорить о «норме» модернизации невозможно, но исторически нельзя не принять в качестве позитивной или негативной «модели» первичную, а именно западноевропейскую модернизацию, которую, впрочем, позднее модернизировавшиеся страны взяли в качестве эталона. Главная черта модернизации - ее революционный характер по отношению к традиции, настолько радикальный, что возникшие внутри нее политические революции кажутся простыми эпифеноменами. Это относится как к удавшейся буржуазно-демократической, так и к провалившейся тоталитарной коммунистической революции. При этом модернизация - процесс сложный и многосторонний, затрагивающий все сферы общества, связанные между собой в гомогенной системе, которая исподволь изменяется, проходя разные фазы, с остановками и замедлениями, но неумолимо движется вперед. Если это «нормальная» схема, то конкретизируется она по-разному, в зависимости от контекстов, в которых развивается процесс, и от исторического момента его возникновения. Поэтому и результаты всегда будут разными. Бывают и несистемные, и нетотальные модернизации, охватывающие не все социальные сферы, а ограничивающиеся, например, экономическими и технологическими моментами, или некоторыми культурными аспектами, перенятыми от стран первичной полной модернизации. «Пути» модернизации варьируются, и тем больше, чем выше число стран, встающих на путь модернизации, так что можно говорить не только о половинчатой или псевдомодернизации, но и, парадоксальным образом, даже о модернизации консервативной или регрессивной, связанной с архаическими формами традиций в политической и культурной сфере.
Рассмотрим вкратце первые два великих процесса вторичной модернизации, имевшие место в двух ареалах, весьма отличных от западноевропейского ареала первичной модернизации, а именно, в России и Японии, модернизационные процессы которых стали предметом сопоставительного историко-социологического изученияnote 6 , и процесс запоздалой модернизации в западноевропейской стране - Германии. Эти три страны ратовали за «особые пути» своего развития. Для Германии историки придумали термин Sonderwegnote 7 - понятие, вызвавшее много споров, так как использовалось оно для того, чтобы объяснить утверждение национал-социализма как негативного результата специфической модернизации. Здесь мы остановимся лишь на некоторых культурных аспектах проблемы.
Модернизация или, как еще говорят, «европеизация» России, начавшаяся с Петром Великим на уже подготовленной в предшествующие ему десятилетия почве, - пожалуй, самая интересная и, несомненно, самая драматичная из всех вторичных модернизаций потому хотя бы, что, в отличие от немецкой и японской, которые тоже сопровождались немалыми осложнениями и бурями, она до сих пор является с политической точки зрения незавершенной и проблематичнойnote 8 , тогда как после окончания Второй мировой войны Германия и Япония, благодаря своему поражению и включению их в политическую сферу Запада, стали современными либеральными демократиями. В немецком случае имеется в виду, конечно, Западная Германия до объединения ее с Восточной. Еще более наглядным примером модернизации «антизападного» и «западного» типа являются две Кореи, Северная и Южная.
Что касается России, вместо того, чтобы употреблять термин «догоняющая модернизация», лучше, пожалуй, говорить о модернизации «параллельной» и «перекрестной» западноевропейской, с которой она связана многообразными конструктивными отношениями, порой прерывавшимися, чему посвящена моя работа «Россия как часть и Иное Европы»note 9 . Петру Великому приписывается од: но весьма знаменательное высказывание, которое многие считают апокрифом, но некоторым оно представляется вполне правдоподобным: «Мы возьмем у Европы все, что нам нужно, а потом повернемся к ней задом». На самом же деле процесс модернизации, инициированный великим монархом, развернул Россию лицом, глазами и умом в сторону Европы, и результатом этого стала великая современная европейская русская культура. Петр Великий укрепил вертикаль самодержавной власти, которая в течение двух столетий, до последнего его наследника, неадекватного для такой власти и неспособного к неотложным реформам, вела Россию к порогу новой фазы модернизации, близкой к европейской, когда катастрофа 1917 года смела все.
Современная русская культура двух предшествующих 1917 году веков - плод начатой Петром Великим модернизации не только в ее «западнической» части, остающейся глубоко и органически русской, но и «антизападнической», настаивавшей на самобытном развитии, и, тем не менее, ориентировавшейся на Запад как на негативную точку отсчета и усваивавшей при этом его важнейшие идеи. Это справедливо как для официальной идеологии самодержавия, так и, главным образом, для возникших в обществе идеологий, от славянофильства до народничества. Эти последние, считающиеся обычно сугубо русскими, на самом деле, как я доказывал в статье, опубликованной в «Вопросах философии»note 10 , суть варианты «антизападной», а лучше сказать - антимодерной направленности, свойственной и другим враждебным полной модернизации культурам, например Японии или той же Германии. В японской культуре последних двух веков многочисленны факты превознесения самобытных духовных ценностей перед Западом, модернизаторский вызов и стимул которого были приняты с намерением пропитать импортированную технологическую модерность этическим превосходством собственной традиции. Особую значимость того, что называют «японским бунтом против Запада», приобретает большая дискуссия о модерности или, точнее, о преодолении модерности, происходившая в Киото в 1942 году. Что же касается Германии, достаточно напомнить о дихотомии двух ключевых понятий ее культурного самосознания: цивилизации (Zivilisation) и культуры (Kultur). Цивилизация является выражением западного «буржуазного» механистического, сугубо рационализированного, материального, опирающегося на технологию общества, а культура - выражение высшей органической, духовной, творческой, нутряной германской общности.
Суть, конечно же, не в том, чтобы установить тождество между кардинально несхожими ситуациями России, Японии и Германии, каждая из которых требует особого подхода и изучения. Главное - уловить значимую аналогию, поскольку эти страны отстаивали собственную самобытность перед европейским (а впоследствии американским) Западом, и даже больше - противопоставляли себя ему, пусть и признавая за Западом и за его модерностью значение эпохального вызова, которого невозможно избежать, и рассчитывая на своего рода антизападную модернизацию. Все это можно было бы приписать лишь особенностям этих трех стран, если бы подобные отнюдь не маргинальные «антизападные» и «антимодерные» позиции не обнаруживались внутри самой современной западной культуры в виде радикальной критики ее основ: от революционного мифа социально-политического переустройства до духовного бунта против мира современности во имя эзотерического традиционализмаnote 11 .