А я… в папу пошла… всем. Он у меня серьезный дяденька был. Полковник! Вот поэтому я такая спортивная и дерзкая получилась. Жаль, что он не с нами… умер от инсульта, когда я училась в шестом классе.
— Кристи, милая, что ты грустишь? — ласково спросила Анастасия Александровна, работая мастихином, специальной лопаточкой, накладывая и снимая краску с холста.
— Не знаю… — произнесла, откидывая очередной журнал со звездами, даже не прочитав и половины.
— Надеюсь, у тебя это быстро пройдет, — выдала она, прищурившись и взяв кисть.
— Мамуль, у меня и не начиналось. Я не знаю, чем заняться, — честно призналась я, замечая у нее на круглом стеклянном столике шикарные золотые конфетки. Встала и наглым образом стащила одну.
«Изумительно!!! Хочу еще!»
— Это хорошо. Твой отец тоже никогда не мог сидеть без дела. Все ему нужно было совершать подвиги. Подумаю, чем тебе заняться. Может, сходим куда-нибудь…
«Зачем??? Опять по музеям ходить? Полчаса у одной картины торчать, любуясь шедевром? Я все понимаю, но не так!!! Я лучше лыжи приобрету и пойду на двухчасовую прогулку. Кстати, мысль! Так и сделаю».
— Ээ-э вот не надо. Я сама найду. Честное слово, не беспокойся, — отчеканила на одном дыхании, чтобы мамуличка дальше со своими идеями не ушла, а то ведь и в драматический театр потащит.
— Ну смотри, милая. Не хочу, чтобы у тебя было как у Лизоньки. Стоит только вспомнить и мурашки по коже. Бедная малышка! — проговорила она, уже работая пальцем, размазывая белую краску на холсте.
Насупилась и мгновенно положила вторую конфетку в вазочку, замечая:
— Не понимаю, о чем ты говоришь?
Мама прищурила глаз, потом отошла в сторону, после в другую, придирчиво вглядываясь в свою картину. И лишь потом повернулась ко мне и проговорила:
— Так мы тебе не говорили. Ты как раз находилась на соревнованиях по рукопашному бою в Санкт-Петербурге с группой.
— В Москве, — уточнила я.
— Неважно. Потом ты уехала на отдых в горы…
— И? Что случилось с Лизкой? — буркнула я, с нетерпением ожидая ее ответа.
— Бедная девочка. Такой стресс. Такой стресс. Я все ходила и переживала… Какая у нее ранимая, тонкая, нежная душа.
Вдохнула глубоко воздух и с улыбкой уточнила:
— Мама, что случилось с Лизой?
Женщина вновь взяла кисточку и проговорила:
— У нее был нервный срыв. Пришлось даже обратиться к специалистам. Неразделенная любовь вроде как, ведь Лизавета нам так ничего не объяснила. Но девочка была в ужасной истерике. Там еще что-то было с кровью, но она не дала нам ознакомиться с заключением, порвав результаты. Мало того, не поехала на научную конференцию, а Петя такие надежды возлагал на это мероприятие. Даже договорился с научными деятелями, а тут такое! Но через месяц… Лизонька пришла в норму.
— То есть это было в июле? — уточнила я.
— Да, наверное, ты тогда отдыхала на Кавказе в горах.
— Алтае, — неосознанно подправила ее.
— Ах да. Прости. Ты постоянно то туда, то сюда мотаешься со своим спортом, и тяжело запомнить, — с улыбкой проговорила она, извиняясь за свою забывчивость, что меня совсем не смущало или напрягало. Я в восторге от своей творческой мамулички!
— Олимпиадами.
— Эх, ну почему ты не художница. Мы бы с тобой… так писали!!!
Усмехнулась, и все же схватив две очень вкусные конфетки, направилась к ней. Поцеловала в щеку, отчего кисть в ее руке поехала в сторону, перечеркнув лицо юной девы, и я тут же умоляющее протараторила:
— Прости. Я случайно! Не буду мешать. Люблю тебя!
— И я тебя, — проговорила она, с грустью смотря на мое вмешательство, и я решила быстренько удрать, продолжая слушать в спину: — Очень-очень. Доча, больше так меня не дергай, когда я работаю! Это ужасно, что получилось!
— Ага, — пообещала я, искренне надеясь не забыть об этом.
— Пообедать не забудь, — напомнила мама.
— Поужинать, — с улыбкой усмехнулась я.
— Ой, а уже вечер? — проговорила она, смотря по сторонам.
— Да. Советую днем шторы открывать, — крикнула уже у двери.
— Да, утром было очень светло…
Улыбнулась и пошла в кухню, где замечательная кухарка, Вера Николаевна, должна была уже приготовить пирог. Капустный! Мой любимый! Я ее вчера попросила.
Только вошла в кухню как услышала:
— Вот и моя голодная девочка пришла. Садись, давай. Только-только достала пирог.
— С нетерпением предвкушаю! Какой запах! — счастливо проговорила я, и услышала: