Так или иначе, мы встретились с Алленом Кляйном, и он нас убедил — во всяком случае, меня. И Джона тоже. Мое первое впечатление: «Я обо всем позабочусь, ребята». Он излучал энтузиазм, был славным малым, приятным в обхождении и с деловой хваткой американца. Выбирать было не из чего, и я выбрал его. Нас было уже двое, и Джордж присоединился к нам».
Пол: «В конце концов после концерта на крыше дело дошло до собрания. Я собирался предложить всем время от времени давать маленькие концерты, чтобы вновь воспрянуть духом и вернуться к тому, с чего мы начали. А потом, возможно, у нас появятся и другие планы, если нам захочется.
Но накануне встречи Джон и Йоко повидались с Алленом Кляйном, и Джон предложил ему стать его менеджером. Он сообщил всем: «Отныне Аллен Кляйн занимается моими делами». А когда мы спросили его, почему он так решил, Джон ответил: «Кроме него, никто не нравится Йоко».
Джордж: «Джон пришел и сказал: «Я намерен поручить свои дела Кляйну. Вот такие дела». Он спросил, хотим ли мы встретиться с Кляйном, и предложил дать ему шанс побеседовать с нами, и мы с Ринго согласились.
После этого мы поняли, что альтернативы у нас нет. Управлять компанией «Эппл» было некому. Она истратила все деньги, ни у кого из нас не оказалось хватки менеджера. В тот момент нам нужен был специалист.
Пол встретился с Линдой и предложил взяться за дело ее брату, Джону Истмену или ее отцу, Ли Истмену. Мы встретились с Ли Истменом, и, помню, я сказал: «Давайте сведем их вместе», имея в виду Ли Истмена и Аллена Кляйна. Но я не припомню, чтобы видел их в одной комнате. Помню встречу с Ли и Джоном Истменами в «Кларидже».
Ринго: «Мне понравился Аллен. Он был веселым, знал музыкальный бизнес. Он знал толк в пластинках, в кино, знал музыку. Многие люди, с которыми мы встречались, старались пролезть в музыкальный бизнес, но ничего в нем не смыслили».
Джордж: «Я подумал: „Если придется выбирать, я остановлю выбор на Кляйне, потому что его выбрал Джон и потому что он кажется мне честным человеком“. (Но через несколько лет наше мнение изменилось.) Поскольку все мы родом из Ливерпуля, мы отдавали предпочтение простым людям с улицы. Ли Истмен принадлежал к другому кругу. И поскольку Кляйна выбрал Джон, нам было проще принять решение».
Нил Аспиналл: «Я помню встречу „Битлз“ с Алленом Кляйном и Ли Истменом — кажется, она состоялась в „Дорчестере“. Кляйн и Истмен повздорили. Они недолюбливали друг друга и потому затеяли ссору. Решение так и не было принято».
Ринго: «Джон Истмен участвовал в ежедневных встречах, но мне и в голову не приходило, что он придет как-нибудь и скажет: «Ребята! Ну, что, за дело?»
Насчет того, кто должен управлять компанией «Эппл», у Пола было свое мнение, не такое, как у нас. Мы постоянно спорили с Полом. Мы, трое, возмущались: «Мы все идем этим путем — почему же ты не с нами?» Мне казалось, он пристрастен, потому что Истмены приходятся ему родственниками. Не будь Джон Истменом, разрешить затруднение было бы проще. Но положение осложнялось потому, что в деле были замешаны родственные узы».
Нил Аспиналл: «За несколько месяцев они уладили все разногласия и заключили предварительное соглашение (до официального контракта дело так и не дошло). Подписались трое: Джон, Джордж и Ринго, а Пол не стал. Наверно, в день подписания соглашения Пол еще не успел все обдумать. Он не понимал, к чему такая спешка».
Пол: «По-моему, Кляйн прекрасно умел убеждать людей. Обычно он спрашивал: «Чего вы хотите?» И ему отвечали: «Денег, и побольше…» — «Вы их получите!» Или, в случае с Йоко, речь шла о выставке: ей была нужна выставка, но с ее устройством возникли сложности. Думаю, Аллен Кляйн сказал: «Хорошо, вы ее получите. Выставка? Нет проблем!» В конце концов нам пришлось заплатить поровну за устройство ее выставки в Сиракузах, а ведь она даже не была членом группы. Вот чем занимался Аллен Кляйн. И действовал очень убедительно. Он был готов сделать все, что от него требовалось, если хотел произвести на кого-нибудь впечатление.
Я предложил в качестве юриста Ли Истмена, но они сказали: «Нет, он слишком расположен к тебе и предубежден против нас». Это я понимал, поэтому спросил его: «Если бы «Битлз» предложили вам такую работу, вы бы согласились?» И он ответил: «Знаете, пожалуй, да». Затем я снова поговорил с ребятами, прежде чем сделать Ли Истмену серьезное предложение, и они сказали: «Ни в коем случае: он относится к нам слишком предвзято». И они оказались правы, но он не взялся за это, и слава богу, потому что с ним все это превратилось бы черт знает во что.
Джон обратился к Кляйну, а Джордж и Ринго сказали: «Ладно, мы поддержим Джона». Я понял, что и от меня ждут того же самого, но я считал эту идею неудачной — вот и все. Встретившись с Миком Джаггером, я спросил его: «Что ты об этом думаешь?» Он ответил: «Все о'кей, если тебе по душе такие люди, как он». Он не стал переубеждать нас, и мы очутились в положении трое против одного.
По правилам «Битлз» от любого плана отказывались, если кто-нибудь из нас был с ним не согласен. Это демократичный подход, поэтому в ситуации трое против одного мы чувствовали себя неловко и в результате наделали много ошибок.
Помню, однажды вечером мы собрались на студии «Олимпик». Я думал, мы будем работать над «Abbey Road». Мы все пришли на запись, пришел и Аллен Кляйн. Остальные трое сказали: «Ты подпишешь контракт — Аллен должен показать его правлению». Я возразил: «Сегодня пятница. По субботам Аллен не работает, к тому же он сам себе хозяин. Он не входит ни в какое правление. Не беспокойтесь, это можно сделать и в понедельник. Давайте лучше займемся работой. Вы же не станете настаивать, чтобы я подписал контракт».
Но они продолжали наседать: «Ты увиливаешь? Он хочет двадцать процентов». Я сказал: «Объясните ему, что он сможет получить только пятнадцать процентов». Они насторожились: «К чему ты клонишь?» — «Я просто отстаиваю наши права; мы известная группа». Я точно помню, что я сказал: «Битлз» — известная группа. Он будет получать пятнадцать процентов». Но почему-то (думаю, он их околдовал) они твердили: «Нет, он должен получать двадцать процентов, он должен представить отчет правлению. Ты подпишешь его либо сейчас, либо никогда». И я сказал: «Значит, вот как? Сейчас подписывать его я не стану».
Начался спор, а потом все они уехали, оставив меня в студии. В дверь заглянул Стив Миллер: «Привет, как дела? Студия свободна?» Я ответил: «Похоже, да, приятель». Он спросил: «Ты не против, если мы займем ее?» В конце концов тем вечером я принял участие в записи его песни. Она называлась «My Dark Hour» («Мой мрачный час») — хорошая песня. Мы с ним записали ее вдвоем. Мне надо было что-то делать, заняться чем-нибудь, чтобы пережить случившееся.
Такие ссоры стали вспыхивать все чаще, и наконец Кляйн был принят на работу большинством голосов — трое против одного. Он получил двадцать процентов».
Дерек Тейлор: «Кляйн многим внушал робость, но не мне, потому что я встречал немало таких людей, как он, и мне казалось, что он уязвим. Познакомившись с Фрэнком Синатрой, я понял, что и он уязвим, — я видел, что он по-настоящему хочет нравиться людям. Я понимал, что и у Кляйна есть слабые места. Такое бывает иногда даже с сильными людьми.
Но осторожных людей ему не составляло труда запугать. Взгляд его маленьких глаз постоянно блуждал по сторонам. Аллен был родом из Нью-Джерси, принадлежал совсем к другой культуре. Мы, сотрудники «Эппл», которые знали «Битлз» уже несколько лет, считали, что можем справиться с чем угодно. «Ну и что, что у него скверная репутация! Нам необходим его опыт, а если нам что-то не понравится, мы стерпим».
Он сказал мне: «Говорят, что ты очень расточителен, что ты со всеми выпивками и вечеринками обходишься недешево, но, по-моему, это совсем не так». И я ответил: «Да, знаю. Мы не ездим в круизы и так далее. Больше всего денег уходит на виски, сигареты и пиво марки «Кроненбург».
Некоторые из «Битлз» очень быстро приняли его на работу. После того как Джон и Йоко провели с Кляйном вечер в «Дорчестере», Джон сказал: «Я намерен доверить ему все». Они навели справки у Донована, Джаггера, Микки Моуста и других, и они объяснили: «Отдыхать в его компании вам вряд ли захочется, но позаботиться о вас он сумеет».