— Теперь, когда мы дали им представление о технике, они сами все это изобретут, — сказал Балдингер.
Лицо Воэна злобно передернулось.
— Они не смогут этого сделать, если единственные два района, где нас видели, будут уничтожены.
— Боже милостивый… — вскочил Хараши.
— Сядьте! — отрезал Балдингер.
Хараши грязно выругался. Его лицо горело. Остальные сидели, потупив головы.
— Вы как-то назвали меня неразборчивым в средствах, — прорычал торговец. — Возьмите это предложение назад, Воэн, и подавитесь им. Если не хотите, чтобы я раздавил ваш череп, как гнилой орех!
Я представил себе атомный гриб, взмывающий к небесам, легкое облачко пара, бывшее когда-то девочкой по имени Миерна, и сказал твердо:
— Я — против.
— Единственный другой выход, — сказал Воэн, не отрывая пронзительного взгляда от массивной головы своего противника, — это ничего не делать, пока не станет необходимой стерилизация всей планеты.
Лежен затряс головой, словно от боли.
— Все не так… Не так… Нельзя брать на себя смертный грех только ради того, чтобы выжить.
— Не о нас речь. А ради жизни детей. Их свободы… Их гордости.
— Да разве они смогут гордиться собой, узнав правду? — перебил Хараши.
Он перегнулся через стол, схватил Воэна за шиворот и одной рукой поднял его в воздух. Покрытый шрамами лоб торговца пылал в каких-нибудь трех дюймах от побледневшего лица представителя Федеральной администрации.
— Я сейчас скажу, что нам делать, — процедил он. — Мы будем торговать, обмениваться знаниями, родниться, как со всеми народами, чью соль мы ели! И встретим судьбу, как положено людям!
— Отпусти его, — скомандовал Балдингер.
Хараши сжал свободную руку в кулак.
— Если ты ударишь его, я расправлюсь с тобой, пусть мне придется ответить за это дома. Отпусти его, я сказал!
Хараши разжал кисть. Воэн покачнулся и осел на пол. Торговец тяжело опустился в кресло и спрятал голову в ладонях, стараясь взять себя в руки.
Балдингер снова наполнил стаканы.
— Ну, джентльмены! — сказал он. — Мы вроде бы зашли в тупик. Куда ни кинь — все клин.
Он усмехнулся.
— Бьюсь об заклад, что у джорильцев даже нет пословицы на такой случай.
— Они могли бы столько нам дать! — горячо вступился Лежен.
— Именно дать! — Воэн с трудом поднялся и встал напротив нас, дрожа всем телом. — В этом все и дело! Они будут давать! Если захотят, конечно. Но это не будет наше. Вероятно, мы даже не сможем понять их творений, не сумеем использовать их или… В общем, это будет не наше, говорю я вам!
Хараши вздрогнул. Целую минуту он сидел абсолютно неподвижно, вцепившись в ручки своего кресла, а потом медленно поднял большую голову и громко выпалил:
— Но почему не наше?
Мне все-таки удалось поспать несколько часов, пока не начало светать. Потом первые лучи, проникавшие сквозь иллюминатор, разбудили меня, и больше уснуть не удалось. Навалявшись вдоволь, я спустился на лифте и вышел на поляну.
Вокруг царила тишина. Звезды уже гасли, но заря на востоке еще только занималась. В прохладном воздухе из темного леса, обступившего поляну, доносились первые трели птиц. Я сбросил башмаки и прошелся босиком по мокрой траве.
Я почему-то не удивился, когда из леса появилась Миерна, волоча на поводке своего дроматерия. Она бросила поводок и кинулась ко мне:
— Эй, мистер Кэткарт! Я так надеялась, что кто-нибудь уже встал. Я еще не завтракала.
— Сейчас что-нибудь сообразим.
Я схватил ее и начал подбрасывать в воздух, пока она не завизжала.
— А потом, может быть, совершим небольшую прогулку на ракете. Как ты на это смотришь?
— О-о, — фиолетовые глаза округлились.
Я опустил крошку на землю. Она долго собиралась с духом, а потом спросила:
— До самой Земли?
— Нет, боюсь, что на этот раз капельку поближе. Земля ведь далеко.
— А когда-нибудь в другой раз? Ну, пожалуйста!
— Когда-нибудь? Наверняка, малышка. И ждать не так уж долго.
— Я полечу на Землю! Я полечу на Землю!
Она крепко обняла дроматерия за шею и прижалась к нему.
— Ты будешь обо мне скучать. Большеногий, пучеглазый, самый сильный из зверей? Не пускай так грустно слюни! Может быть, тебя тоже возьмут. Возьмем его, мистер Кэткарт? Это такой хороший дроматерий, честное слово, и он так любит крекеры.
— Ну… не знаю. Может возьмем, а может и нет, — сказал я. — Но ты полетишь, обещаю тебе. Любой житель планеты, если захочет, сможет посетить Землю.