— Просто вот так возьмем и пойдем? — возмутился Воэн.
— Вы что, можете предложить что-нибудь получше? — ехидно отозвался Хараши.
— Строго говоря… — начал было Воэн, но его никто не слушал.
Федеральные чиновники привыкли следовать раз навсегда установленным инструкциям. К тому же Воэн был еще новичком в дозорной службе и не успел убедиться, как часто инструкциям приходится потесниться перед лицом действительности. Всем не терпелось выйти из корабля, и я жалел, что меня не берут с собой. Конечно, кому-то надо было остаться, чтобы в случае чего прийти на помощь товарищам.
Мы спустились по трапу и окунулись в заросли высоких трав, покачивавшихся от легкого ветерка и наполнявших воздух пряным ароматом корицы. Над головой шумели деревья; их пышные кроны четко вырисовывались на темно-синем фоне неба. Розоватый свет разливался по лиловым полевым цветам, над которыми порхали на легких, сверкающих бронзой крылышках причудливые насекомые. Все были по-летнему одеты и отправились налегке. Только Балдингер нес на плече импульсное ружье, да Хараши прихватил рацию, достаточно мощную, чтобы вызвать Данникар. Оба инструмента выглядели до смешного не к месту.
— Завидую джорильцам, — сказал я.
— Кое в чем стоит, — отозвался Лежен. — Хотя, может быть, их природа даже слишком хороша. Какие у них стимулы к дальнейшему развитию?
— А зачем им это?
— Дело тут не в сознательном стремлении, старина. Ведь все разумные существа произошли от животных, которым когда-то пришлось вести борьбу за существование настолько ожесточенную, что они развили свой мозг, чтобы не погибнуть. В них заложен инстинкт к совершенствованию, даже в самых робких травоядных. И рано или поздно он должен найти выход…
— Боже милостивый!…
Крик Хараши заставил нас с Леженом обернуться. Какую-то секунду я думал, что сошел с ума. Только постепенно до меня дошло, что представившаяся моим глазам картина не так уж удивительна здесь.
Из лесу появилась девочка. По земным понятиям ей можно было дать лет пять. Меньше метра ростом (джорильцы несколько ниже и стройнее землян), она, как и все жители планеты, обладала большой головой, что только увеличивало ее сходство со сказочным эльфом. Длинные белокурые волосы, круглые ушки, тонкие черты лица, вполне человеческие за исключением слишком высокого лба да огромных фиолетовых глаз, только усиливали очарование. На загорелом тельце не было надето ничего, кроме белой набедренной повязки. Одной четырехпалой ручкой она весело махала нам. В другой был поводок, а на конце поводка был привязан кузнечик величиной с гиппопотама.
Нет, конечно, не кузнечик, как стало ясно, когда она подошла поближе. Голова действительно была как у кузнечика, но четыре лапы, на которых он двигался, были короче и толще, а еще несколько ложноножек висело по бокам в виде жалких бескостных придатков. Тело было покрыто ярко расцвеченной кожей, а не жестким панцирем, как у насекомых. Я заметил также, что эта тварь дышит легкими. Все равно это было жуткое чудовище, и оно беспрерывно жевало, пуская слюни.
— Местный островной вид, — сказал Воэн. — Несомненно, безобидный, а то бы она не стала… Но ребенок! Как весело и беззаботно идет к чужим!
Балдингер улыбнулся и опустил ружье.
— Ребенку все кажется чудесным, — сказал он. — Для нас это находка. Она поможет нам познакомиться со взрослыми.
Маленькая девочка (черт возьми, иначе ее и не назовешь!) подошла к Хараши на метр, подняла свои огромные глаза, пока они не остановились на его пиратском лице, и произнесла очаровательным голосом с неотразимый улыбкой:
— Будьте так добры, мистер, не могли бы вы угостить крекером моего дроматерия?
Я плохо помню последующие несколько минут. Они прошли во всеобщем замешательстве. В конце концов мы обнаружили, что идем, все пятеро, по пятнистой от солнца лесной тропинке. Девочка, приплясывая, семенила подле нас, беспрерывно тараторя. Чудовище неуклюже переваливалось сзади, пережевывая данное ему лакомство. Когда прямой луч солнца падал на его выпуклые фасеточные глаза, они переливались, точно пригоршня бриллиантов.
— Меня зовут Миерна, — сказала девочка, — а мой папа делает разные вещи из дерева. Не знаю, как это называется по-английски. Ах, плотник! Спасибо, вы очень добры. Мой отец много думает. А мама сочиняет песни. Это очень красивые песни. Она послала меня собрать мягкой травы, чтобы сделать подстилку для роженицы, потому что вторая жена папы, помощница мамы, должна скоро родить ребеночка. Но когда я увидела, что вы спускаетесь, точь-в-точь как рассказывал Пенгвил, я решила вместо этого встретить вас и отвести в Таори. Это наша деревня. В ней двадцать пять домов и сараи, а Зал для размышлений куда больше, чем в Риру. Пенгвил говорил, что крекеры страшно вкусные. Может быть, дадите и мне попробовать?