— Какой еще страх? — не понимает Донна.
— Условности, — пренебрежительно машет он рукой. — Табу.
Призраки смеются.
Не знаю, что и сказать. Вгрызаюсь в клубнику. Вкусно! С кухни доносится запах жареной свинины, появляются еще призраки с блюдами.
— Позвольте рассказать вам кое-что об информации, — говорит Альфа. — Взгляните на жизнь как на информационную систему, развивающуюся от простого к сложному, — вещает он, пока «буквы» расставляют на столе новые тарелки с едой. — Кварки складываются в частицы, частицы — в атомы, атомы — в клетки.
Он отрезает кусок мяса, пробует и продолжает:
— Вот что такое материя. Информация.
— Джефферсон, — вдруг встревоженно говорит Умник.
Но Альфа не дает себя прервать.
— Что такое животные? Это материя, объединенная в функциональную модель при помощи специального кода — цитозин, гуанин, тимин, аденин. Нуклеотиды. — Он проглатывает кусок. — ДНК. Когда мы что-то едим, информация поглощает информацию.
Аромат свинины дурманит разум.
— Ты спросил, как нам удается контролировать библиотеку, — не унимается Альфа. — А я ответил — условности. В чем разница между животным и человеком? Только не надо про бессмертную душу. Доказательств нет. В чем разница между человеческой плотью и мясом добычи? Да ни в чем. Эта разница — пустой звук. Табу.
— Джефферсон, — зовет Умник.
— Большинство табу диктуются заботой о преемственности поколений. Почему кровосмешение под запретом? Потому что родственные ДНК, дублируясь, повышают риск возникновения патологий. Но если не рожать детей, в чем проблема? Понимаешь? Пустой звук.
Я смотрю на лежащий на столе кусок жареного мяса.
Длинный толстый ломоть, коричневый по краям, исходит розовым соком. Аромат умопомрачительный.
Давлюсь слюной.
— То же самое можно сказать о любых табу, — произносит Альфа.
Я открываю рот, чтобы ответить, и тут до меня доходит — на блюде лежит прожаренное бедро… человека.
Слышу голос Альфы: «Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти Сына Человеческого и пить крови Его, то не будете иметь в себе жизни»[4].
До Питера тоже доходит.
— Ешьте, — говорит Альфа, и призраки вонзают ножи и вилки в мясо.
Ребята понимают все по моему лицу. Никто из нас не двигается.
— Ешьте! — Альфа вынимает из балахона пистолет Питера.
И целится в Донну.
Дальше события развиваются молниеносно.
Пронзительный визг, тошнотворный хруст — и призрак, несший очередное блюдо, валится навзничь; его руки вывернуты под жутким углом. Карабин, висевший у него на плече, карабин Донны, исчезает — и девушка, Бета, тяжело опускается на стол; в голове у нее красуется аккуратная дырочка.
Из-за парня с поломанными руками появляется Пифия с карабином.
— Пошли, — бросает она.
Альфа перенаправляет пистолет с Донны на Пифию. Я уже на ногах, мчусь по столу под оглушительный звон посуды.
Альфа стреляет в Пифию, я прыгаю на него, он падает вместе со стулом, голова громко стукает об пол.
Мои друзья тоже вскочили, отбирают оружие, машут кухонными ножами.
Я хватаю Альфу за запястье вооруженной руки. Он палит без остановки, дырявит нарисованное небо. Но меня интересует не пистолет. Свободной ладонью нащупываю рукоятку вакидзаси и резко дергаю меч, пока Альфа не сообразил. Левой рукой он отчаянно молотит меня по груди, пытается скинуть — а я с силой втыкаю лезвие ему в бок. Оно скребет по ребру, входит глубже. Я физически ощущаю, как острие прорывает кожу, мышцы, внутренние органы. Альфа смотрит на меня, кашляет, по бледному подбородку струится кровь.
Мне приходилось убивать раньше. Но не так близко. От этой близости становится муторно.
Вытаскиваю меч. Альфа еще корчится на полу. Наступаю ему на руку с пистолетом — вдруг хватит сил выстрелить? — вынимаю из другой руки журнал и ищу глазами Донну. Она распласталась на столе, борется с призраком.
Перерезаю тому горло, он делает шаг назад, бьется в судорогах. Потрясенная Донна смотрит на меня.
Перевес на нашей стороне. Призраки отступают к кухне, Пифия стреляет из темноты им вслед, не дает высунуться.
Смахиваю мечом все свечи, до которых могу достать. Питер с Умником опрокидывают стол — получается укрытие.
— Нет! — кричу им. — Уходим!
Хватаю ошарашенного Умника за шиворот, толкаю к двери. Питер вернул себе пистолет и палит во все, что движется.
Прорываемся в зал каталогов; призраки стреляют из конфискованного у нас оружия, но в темноте промахиваются. Пули врезаются в книги, взрывают мониторы мертвых компьютеров, превращая их в пыль и дым.