Рефери — с одной стороны его воротничка болтается незастегнутый галстук-бабочка — подается вперед.
— Так, бой должен быть честным, но не слишком, — инструктирует он. — Можно все, только глаза не выдавливайте. Не горю желанием их по всему рингу собирать. Вопросы?
— Есть вопрос, — говорит рыжий. — Что за няшное имечко такое, «чародеи»?
— Скоро на своей шкуре узнаешь, — бросаю я.
Возвращаемся в наш угол, где уже возник Ратсо.
— Классно отбрил, — улыбается Пифия и поднимает ладонь.
Я с удовольствием по ней шлепаю.
— Задай им, — говорю. — Будь другом.
И делаю шаг назад.
— Пока неплохо, — кивает Донна, когда я подхожу к ребятам.
Пифия вращает головой, разминает шею. Рыжий уходит с ринга. Лысый вынимает наушники и с громким ревом демонстративно напрягает мышцы. Они перекатываются под тонкой кожей, на шее выступают жилы.
Гонг. Бильярдный шар ракетой мчит к Пифии. Она уворачивается и делает мах ногой. Движение легкое, как в танце, но приходится оно точно противнику в колено. С муторным хрустом коленная чашечка выскакивает с положенного места, съезжает влево, кожа вваливается, а под ней отчетливо проступают очертания лобызающихся костей — бедренной и большеберцовой; будто куриный окорочок в целлофановой пленке.
Толпа ахает — уважительно, восхищенно. Лысый, корчась от боли, согнулся над ногой; зубы оскалены.
Пифия без запинки подпрыгивает к нему и бьет сначала по колену, потом по лицу. Каждый удар сопровождается ревом толпы.
Из носа Лысого льет кровь, но ему все же удается поймать противницу за ногу. Отчаянная хватка на миг останавливает Пифию, и Лысый своим весом валит ее на пол.
Однако сразу за это расплачивается — она молотит локтями ему по лицу, раз, другой, третий; наконец он умудряется дотянуться до своего партнера.
Подскакивает рефери, оттягивает Пифию в угол, а на ринг выходит второй «коготь».
После того, что случилось с приятелем, Рыжий насторожен, хотя Пифия сейчас судорожно хватает ртом воздух. Устала.
— Давай меняться, — говорю я.
Она молча мотает головой и возвращается в центр площадки.
Рыжий кружит по рингу, наносит короткие резкие удары Пифии в лицо, та их блокирует. Когда его левая рука зависает в воздухе чуть дольше, Пифия успевает ее схватить и выкручивает запястье, навалившись всем весом. Но Рыжий выворачивается, тянет Пифию за собой. Оба падают, причем Рыжий оказывается сверху, а Пифия разжимает захват.
«Коготь» медленно отводит ее руку наверх, безжалостно растягивая локоть. Пифия потеряла преимущество; ее конек — быстрота и ловкость, противостояния силы ей не выдержать.
Рука уже полностью выпрямлена, и Пифия бросает взгляд в мою сторону. Я кидаюсь к цепям: ей нужно до меня дотронуться, чтобы передать ход. Если она потянется свободной рукой, то потеряет единственную точку опоры.
От перемены сил на ринге злобная толпа совсем озверела; люди вопят, требуя крови, скандируют имя Рыжего, призывают сломать противнице руку. Рыжий навалился на нее всем весом.
Пифия с глухим рычанием делает рывок, шлепает по моим пальцам, и сейчас же в той ее руке, которую зажал Рыжий, что-то отчетливо лопается. На площадку выскакивает рефери, расцепляет соперников. Пифия сгибается, баюкая обмякшую руку, я залажу на ринг, а Рыжий, скаля зубы, встает и поджидает меня.
Ратсо уводит Пифию с арены. Шум крови у меня в ушах заглушает все на свете. Спокойней, спокойней. В теле бушует адреналин, ладони горячие и тяжелые. Дыхание частое, неровное.
Рыжий крадущимися шагами двигается ко мне. Даст по ногам? Нет, выжидает — наверное, думает, что у меня в запасе тоже есть секретные приемы.
Так, Джефф, вспоминай. Тренировки с Вашингом… уроки кунг-фу с отцом Пифии. Выше руки. Держи дистанцию.
Нельзя подпускать его близко. Рыжий подается вперед, и я наношу удар ногой с разворота.
Рыжий заглатывает наживку, опускает руки в надежде блокировать выпад, но моя нога летит выше, разгибается и впечатывается ему в лицо. Идеальный хук.
Противник оторопело застывает. Сейчас рухнет! Добью. Однако Рыжий уже пришел в себя, и не успеваю я отдернуть руку после следующего удара, как он вцепляется в нее и с силой швыряет меня на цепи.
Под моим весом они натягиваются и гремят, как тысяча змей. Я, задыхаясь, просовываю руки под мышки Рыжему — чтобы уберечь ноги, к которым тот лезет. Мы будто сливаемся в объятиях, у меня перед носом маячит конопатое лицо, голубые глаза.
Он бодает лбом, я резко отворачиваюсь. Вовремя — нос остался цел, но удар пришелся в левую бровь. Кожа лопается, в глаза тонкой струйкой течет кровь.