Нужно остерегаться, чтобы не наговорить обвиняемому лишнего с целью напугать его и принудить к признанию, так как он тогда предположит, что о его преступлениях плохо осведомлены, или же оскандалит следователя, придравшись к его словам. Осторожность крайне необходима, так как человек иной раз прикидывается простаком, а на деле оказывается весьма умным и ловким. Иные бывают придирчивы, и в обращении с ними приходится проявлять максимум тактичности, чтобы не дать повода для жалоб и претензий.
В большинстве стран при следствии применяется избиение и даже пытки. Но это самый скверный, самый дикий и варварский способ, посредством которого никогда нельзя добиться правды. Если применять этот метод, то придется пытать всех, даже тех, которые действительно ничего не знают. Но под действием пытки он на самом деле может кое-что наговорить, лишь бы избавиться от истязаний. Что же тогда делать? Или снова пытать его, чтобы он отказался от своей вынужденной лжи и сказал правду? Где же конец этому? Этот негодный прием применять никогда не следует. Самый лучший способ воздействия на психологию — хорошее обращение, без всякой грубости, без лишней иронии, без насмешек, а самым серьезным и спокойным образом заставить допрашиваемого проникнуться уважением к следователю и понять его превосходство над собою.
Следователь при допросе может говорить о каких бы то ни было посторонних вещах, даже развивать теорию, и издали, окольными путями узнавать то, что ему необходимо, записывать то, что нужно, и таким образом добиться всего, что угодно. Допрос чрезвычайно облегчится, если хорошо будет поставлена осведомительная и агентурная работа. Для этого и говорилось выше, что в донесениях следует излагать только факты со всеми подробностями. Если тогда будет арестован человек, следователь ему сможет сказать, что такого-то числа, в таком-то часу, в таком-то месте он сделал то-то, встречался с тем-то, был в такой-то одежде и т. д. Тогда в конце концов он увидит, что карта его бита, что отказываться нечего, и вынужден будет признать факт. Бывают люди, которые доходят до того, что меняют свои взгляды и готовы честнейшим образом работать на тех, против которых действовали, лишь бы только выбраться из беды. На некоторых лишение свободы, мысль о том, что их лишат жизни, так действует, что они готовы на все пойти, лишь бы спасти себя.
Из всего сказанного ясно, что следователь должен быть очень развитым и способным человеком. Больше всего он должен избегать волнения и не горячиться во время допроса. Чем спокойнее он будет, чем меньше он будет волноваться, тем больше он сможет сосредоточиться на деле и тем больше достигнет результатов в своей работе. Следователь должен развить такую силу воли, выработать в себе такой характер, чтобы он мог одним взглядом или словом остановить преступника, когда он рассказывает вещи, не относящиеся к делу. Наоборот, бывают моменты, когда нужно притворяться непонимающим того, что допрашиваемое лицо говорит неправду. С другой стороны, иногда требуется, что на каждом слове необходимо взглядом, движением или словесным замечанием дать понять допрашиваемому, что ему нечего хитрить, что его великолепно поняли, знают все его замыслы, все его затеи заранее известны, что этого от него ждали и знали, что он именно так поступит, ибо иначе поступать не может. Нужно дать ему понять, что он не первый такой, а было очень много подобных, еще хитрее и ловчее его, но все они попались и получили по заслугам.
Как только следователю удается хоть случайно, из намека узнать, что еще остались на свободе сообщники, он немедленно об этом сообщает для принятия мер по изъятию таковых.
Во всей работе контрразведки, как в агентурной, так и в официальной, должно соблюдаться непременное условие — конспирация — без которой никакая работа немыслима. Вся секретная агентура, начиная от осведомителя и кончая агентом наружного наблюдения, строится на условиях самой строгой конспирации. Но мало того, что осведомители, секретные сотрудники и агенты должны быть весьма сдержанными, хранить в тайне свое сотрудничество с контрразведкой, не болтать нигде никому ничего лишнего.