Поэзия, создававшаяся в стране в двадцатые и тридцатые годы, носит чрезвычайно бурный характер. Она отражает действительность — внешне вовсе не бурную, однако на личном уровне полную тяжелого противоборства, героизма и чувства связи с историей. В ней отчетливо видно влияние европейского модернизма — русского футуризма и немецкого экспрессионизма. Поэзия эта заряжена предчувствием ужасных событий, апокалипсическими мотивами, она выражает слияние личности со своим временем и озабочена тем, как устоять перед нигилизмом. Для нее характерны идеи соборности, мистическое чувство физической связи с землей и, вместе с тем, жертвенно-религиозное отношение к земле и труду.
Наиболее выраженным экспрессионистом в израильской поэзии является Ури Цви Гринберг. Он вырос во Львове и был солдатом австрийской армии во время Первой мировой войны. Ужасы войны и еврейский погром во Львове в 1918 году — основополагающие переживания в его поэзии, которая первоначально создавалась на идише. Лишь после переезда в Эрец-Исраэль в 1924 году Гринберг перешел на иврит. Он придерживался крайних политических взглядов и радикальных литературных позиций, писал кипучую, агрессивную поэзию, лирический герой которой находится на грани безумия или экстаза. В Эрец-Исраэль Гринберг писал стихи, в которых беспощадно нападал на мелкобуржуазность евреев в диаспоре и в Эрец-Исраэль. Его произведения, написанные после Катастрофы, в бескомпромиссной форме выражают национальные чувства и мстительную ненависть к европейским народам, которые губили евреев. Длинными строками, огромными строфами и пророчески-модернистской риторикой стихи Гринберга напоминают поэзию американского поэта Уолта Уитмена. В выборе такой формы Гринберг, по его словам, выразил свой бунт против силлабо-тонической метрики европейской (христианской, по мнению Гринберга) поэзии.
Ранняя поэзия Шлионского обнаружила признаки сильного влияния русского послереволюционного модернизма (Есенина, Маяковского и Хлебникова): урбанистические пейзажи, модернистские метафоры, апокалипсические мотивы, блестящие языковые трюки и решительная футуристская ломка традиционной формы. Но кумиром Шлионского был Александр Блок. Шлионский изображал встречу с землей Израиля и тяжкий труд пионеров под жарким солнцем, как первобытный мистико-эротический культ священной телесности. В середине тридцатых годов Шлионский стал переходить к более сдержанному письму и настроению и в символистском стиле, фигуративным, музыкально богатым языком изображать благословенную встречу первопроходца, чувственно-эротическую и мистическую, с ландшафтом страны. В сороковые годы он возвращается к четырехстрочной рифмованной строфе, принятой во времена Бялика, однако с сефардским ударением и произношением, принятым в живом иврите. Шлионский писал свои стихи в размере дольника, бывшего в ходу у поэтов русского «серебряного века». Эта форма четырехстрочных рифмованных написанных дольником строф сделалась (во многом именно благодаря Шлионскому) нормативной в поэзии Эрец-Исраэль, и лишь отдельные поэты, чье литературное воспитание не было связано с русской поэзией, отступали от нее. Шлионский значительно обогатил ивритскую литературу переводами с русского и других языков.
Чрезвычайно счастливо сложилась литературная судьба Натана Альтермана. Он с беспримерным единодушием был принят критикой и даже снискал симпатии политических деятелей (Бен-Гуриона, Переса). Популярность принесла ему, главным образом, «седьмая колонка», которую он печатал еженедельно в газете «Давар» («Слово») в сороковых и пятидесятых годах. Это были поэтические отклики на текущие события. Широкую известность получили песни и пьесы Альтермана. Из публикаций «седьмой колонки» наиболее знаменито его «Серебряное блюдо». Однако большая дистанция разделяет популярные стихотворения и высокую поэзию Альтермана, представленную в сборниках «Звезды на просторе» (1938), «Радость бедняков» (1941), «Песни казней египетских» (1944) и «Город голубки» (1957). Альтерман был признан национальным поэтом, выразившим дух времени в период создания и становления государства, подобно тому, как столь же высокого титула удостоился Бялик в годы Национального возрождения.
Альтерман родился в Варшаве. Учился в еврейской гимназии в Кишиневе. В 1925 году приехал в Эрец-Исраэль. Окончив гимназию «Герцлия», учился и завершил агрономическое образование во Франции. Отец всегда говорил с ним на иврите, а мать еще и на русском, который был основным языком ее чтения. В его ранней поэзии, времени учебы во Франции, есть приметы влияния французского символизма. В «Звездах на просторе», первом сборнике, вышедшем в Эрец-Исраэль, заметны следы «софиологии» символизма, а также влияние русского постсимболизма (главным образом, Пастернака). Во многих стихотворениях поэт обращается к анонимному женскому образу, который символизирует то радости жизни, то творческую силу, то мир, то самое жизнь. И напротив, тот же образ обозначает скорбь, внутреннюю смерть и ненависть к самому себе. Драматическая борьба между двумя этими полюсами является осью всей поэзии сборника. Откровение жизни и радости происходит там, где буйствует жизнь — в городе, на рынке, среди строительных рабочих. «Радость бедняков» и «Песни казней египетских» представляют собой циклы стихотворений, организованных еще более отчетливо вокруг символистской полубалладной фабулы. Они написаны в форме диалогов нереалистической пьесы, представляющей возрождение еврейского народа в его стране как мрачную, таинственную и кровавую апокалипсическую драму.