Еврейская изящная литература второй половины прошлого столетия приняла то же реальное направление, что и общая. Если не ограничиваться одними писателями, писавшими на древнееврейском языке, а причислить сюда же еврейских беллетристов, писавших на жаргоне и на европейских языках, то можно указать на целую плеяду более или менее талантливых еврейских бытописателей, ярко, реально и художественно изображавших еврейскую жизнь с ее экономической, социальной и бытовой стороны. В Германии — Комперт, Францоз; в России — Абрамович (Менделе Мойхер-Сфорим), Бен-Ами и многие другие; в Англии — Зангвилль. Но, как было выяснено выше, чувство любви не было самостоятельным сюжетом их произведений и затрагивалось ими лишь постольку, поскольку нужно было для полного воспроизведения бытовой жизни еврейской массы. Самодовлеющим сюжетом для художественного своего воспроизведения чувство половой любви в еврейской литературе стало лишь в наше время, и, к сожалению, совпав по времени с распространением декадентства в общей литературе, сюжет этот стал разрабатываться по преимуществу писателями, подпавшими под влияние модного литературного течения, которое ни в прошлом еврейской литературы, ни, тем паче, в самой жизни еврейского народа не имеет решительно никаких для себя оснований.
Но о декадентщине в новейшей еврейской художественной литературе в другой раз.
(Написано по-русски.)
«Еврейская семейная библиотека», 1903, № 7.
Бен-Ами Файнгольд (р. 1931)
Феминизм в ивритской литературе XIX века
Пер. с английского З. Копельман
Среди вопросов, занимавших ивритских литераторов эпохи Гаскала (еврейское Просвещение) в XIX в., стоял вопрос о правах женщины, или — если использовать более современное определение, феминистская проблема в целом. То была эпоха реформ и эмансипации, и интерес ивритской литературы к данной теме был прямо связан с той общественной ролью, которую избрала эта литература и которая определила также ее эстетическую сущность, а именно — дидактика и прагматизм.
На писателей-маскилим, прежде всего российских, оказывали влияние феминистские идеи, вымышленных адептов которых мы находим на страницах русских романов 1860-1870-х годов. С исторической точки зрения, наиболее заметной феминистской героиней была Вера Павловна из романа Н.Г.Чернышевского «Что делать?». <…> И.С.Тургенев тоже создал несколько женских типов, воплощающих дух воинственного феминизма.
Другим популярным автором среди молодого революционно настроенного поколения, имевшим определенное влияние на литературу Гаскалы, был ныне забытый немецкий романист Фридрих Шпильгаген. Его героиня Сильвия из «Один в поле не воин» посвящает себя… социал-радикальному движению и идет, подобно россиянам, «в народ».<…>
Однако эти влияния представляют лишь один аспект феминистской тематики в литературе Гаскалы. Ивритский писатель не мог заимствовать описанные сюжеты и воспроизвести их на фоне родной среды без некоторых существенных изменений. Его внимание к феминизму ослаблялось множеством других интересов, касавшихся более общих идей, обсуждавшихся тогда в русской и немецкой литературе. Более того, еврейское общество, даже и современное по тогдашним меркам, во многих отношениях было по-прежнему обществом традиционного еврейского «гетто», которое не могло предложить молодым феминисткам какую-либо конкретную практическую возможность реализовать свою идеологию. В этом состояло принципиальное отличие еврейского общества от европейского, русского или немецкого, относительно более открытого и либерального. У евреев не было высших или низших классов, не было аристократии в западном смысле слова, и «хождение в народ» как проявление феминистской радикальной идеологии, по существу, теряло смысл.
Ивритские писатели Гаскалы яростно критиковали традиционный способ заключения браков, отражавший социальную и религиозную иерархию еврейского общества Восточной Европы. Писатели высмеивали малолетних женихов, выбранных за их познания в Талмуде или за их выдающиеся родословные. Жертвами этой системы были также невинные «ангелочки»-невесты, вынужденные жертвовать своей юностью и отказываться от какой-либо перспективы самоопределения в будущем. Нередко супружество вело к закабалению еврейской женщины, на которую возлагалась забота о материальном обеспечении семьи; но если случалось женщине остаться одной, ее ждали бедность и нищета. Хотя похожие примеры можно найти и в русской литературе, ни один из них не напоминает то специфическое общественно-экономическое состояние, в котором находилась еврейская семья. Ивритский писатель мог испытать влияние тех или иных общих идей или взглядов; он мог заимствовать сюжетную канву или какие-то черты человеческого характера, но всякая попытка создать по русскому или немецкому образцу достоверную феминистскую реальность могла привести только к подражанию этим образцам, а не к их художественному воплощению на еврейской почве.