Прямое обращение к объекту сатиры (Ксенон), людям и богам, восклицания, многочисленные риторические вопросы, парентезы, подчеркивающие личную позицию автора, ирония, лаконичная многозначительность в соединении с необычным лирическим размером, сочетание лексики высокого стиля и вульгаризмов, обдуманная разностильность, энергичность и динамизм, профетический тон — всё это производит ошеломляющее впечатление. Устрашающая «диковинность» его сатиры связана прежде всего с дерзкими и неповторимыми неологизмами, составляющими отличительную черту керкидовского стиля. Новые композиты Керкида при всей их смелости понятны и доступны, ибо источником творчества таких поэтов, как Керкид или Плавт, наряду с классической литературой была и неисчерпаемая стихия грубоватой народной речи.
Сохранилась часть стихотворения Керкида о любви (фргм. 2, Диль), обогащающая наше представление о поэте, ибо в основном он известен как серьёзный публицист. Эти стихи о любви — отнюдь не традиционная лирика. Они построены на киническом принципе «серьезно-смешного», на сцеплении скоптики и дидактики. В данном случае поучение перенесено в область интимных человеческих чувств, и на всём послании лежит печать добродушной иронии. Антитеза любви спокойной и любви бурной естественно подводит к выводу о предпочтительности безмятежного плавания по коварному морю страстей, что логически завершается ещё более безопасной и удобной любовью «Афродиты с площади». Киник ни в чем не хочет поступиться своей свободой!
Форма стихов Керкида необычна. Это мелиямбы, известные нам только по творчеству кинического поэта. В эллинистическую эпоху мелика постепенно вытеснялась формами, предназначенными для рецитации и чтения. Новых размеров создавалось мало. Новая, революционная по содержанию поэзия Керкида требовала новых форм, тревожащих, напряженных и торжественных одновременно. Думается, что откровенно публицистический, «солоновский» пафос стихов Керкида и их сравнительно простой ритмический рисунок были рассчитаны на массовую аудиторию, а не на узкий круг друзей и знакомых. Мелиямбы, как показывает само название, были чем-то средним между мелической и декламационной поэзией, представляя собой нечто вроде античного зонга. Эпические дактили и разговорно-насмешливые ямбы, лежащие в основе керкидовского стиха, напоминают о связи мелиямбов с социально насыщенной и политически острой комедией аристофановского типа.
Керкид был не только деятельным и духовно богатым человеком и гражданином, вставшим на защиту народа, но и мужественным поэтом-трибуном, из всех голосов выбравшим голос правды, говорящей у него словами неслыханными и разящими. Он бросал в лицо сильных мира гневно и обличительно: ваши боги и идеалы — ложь, ваша праздная и разгульная жизнь ничего не стоит, а вы сами развратники, пьяницы, лицемеры и подлецы. Вам нет дела до бедняка и его страданий. Но, погодите, придёт час расплаты, и вам несдобровать! Приверженность Керкида к умеренному направлению кинической философии, получившему в это время преобладание над крайностями первоначального кинизма, свидетельствует о нарастании кризиса в античном обществе, о переломе сознания эллинистического человека и, как следствие этого, о расширении социальной базы оппозиционных течений, захватывающих в свою орбиту недовольных и радикально настроенных лиц из интеллигентских и состоятельных кругов.