58. Зенон ни в чём не упрекает Гомера, объясняя и поучая одновременно, что одно написано поэтом в согласии с мнением людей, а другое — в соответствии с истиной. Поэтому не должно казаться, что он сам себе противоречит там, где есть видимость противоречия. Такой взгляд ещё до Зенона высказал Антисфен, утверждая, что одно поэтом сказано в согласии с мнением, другое — с истиной. Но если эта теория у Антисфена ещё не разработана в подробностях, то у Зенона всё детально разъяснено (Дион Хрис. Речи, III, 5).
68. Он же [Антисфен] утверждал, что невежественные люди похожи на бодрствующих в состоянии сна (Ватик, гномолог., 3).
78. Не замечай ошибки старца: старое дерево бесполезно пересаживать (Антоний. Беседы, XXXIII, 172).
83. Дурные люди от лести становятся ещё хуже (Там же).
84В. Антисфен говорил, что лучше отправиться «к воронам», чем к льстецам. Вороны пожирают мертвецов, а льстецы — живых (Стобей. Антолог., III, 14, 17).
86. Он же (Антисфен) говорил: добродетель не нуждается в многословии, в нём нуждается зло (Ватик. гномолог., 12).
87. Невежда много болтает, не зная меры в словах (Цецилий Бальб, XVII, 2. — Вёльффлин, с. 29).
90. Антисфен... сказал, что не следует подражать чужим порокам [или завидовать позорным поступкам другого]. Городские стены могут не устоять перед предательством, а стены души незыблемы и прочны (Епифаний. Против еретиков, III, 26. — Дильс. Доксографы, с. 591).
96. Антисфен говорил, что трудности похожи на собак: они кусают лишь тех, кто к ним не привык (Ватик. гномолог., 1).
99. Правильно говорил Антисфен, что врагам следует желать всяческого добра, кроме мужества. Это признак силы, а не слабости (Плутарх. О мужестве Александра Великого, 336а).
102. Он [Антисфен] говорил, что государством должен править мудрец (Августин. О граде Божьем, XVIII, 41).
105. Опасно давать безумцу в руки меч, а негодяю — власть (Максим. Беседы, 9, 561).
106. Что же, в конце концов, ни Сократ, который умел примирить одно с другим и, кажется, был способен примирить отдельного человека с толпой, ни Антисфен, ни Зенон, ни Клеанф, ни Хрисипп и никто иной не смогли добиться таких успехов? (Филодем. Риторика. — Зудхаус, с. 223, 12 сл.).
109В. Тогда, как говорят, Антисфен, ученик Сократа и учитель Диогена, более всего ценил благоразумие и, испытывая отвращение к наслаждениям, сказал: «Если бы я встретил Афродиту, то пронзил бы её стрелой за то, что она погубила столько наших прекрасных и добродетельных женщин». Любовь он называл пороком природы, тогда как несчастные людишки именуют эту болезнь богиней. Поэтому он предпочитал скорее сойти с ума, чем предаваться любви (Феодорет. Излечение греческих страстей, III, 53).
111А. Таким образом, сократики придерживались разных мнений о цели философии. Их взгляды настолько расходились (просто невероятно, как это могло случиться с учениками одного и того же учителя!), что одни, как Аристипп, объявляли высшим благом удовольствие, а другие, как Антисфен, — добродетель (Августин. О граде Божьем, VIII, 3).
116. Сократик Антисфен писал, что не следует отказываться от так называемого прелюбодеяния (Климент. Гомилии, V, 18, 147).
120. После этого Сократ сказал:
— Итак, теперь, пожалуй, нам остается порассуждать о том, что каждый считает наиболее ценным.
— Не хотите ли выслушать меня первым? — спросил Каллий. — Тогда как вы, насколько я понимаю, затрудняетесь ответить на вопрос, что такое справедливость, я в это время делаю людей справедливее.
— Каким же это образом, дорогой? — спросил Сократ.
— Я просто снабжаю их деньгами, клянусь Зевсом.
Тут встал Антисфен и с издевкой спросил:
— Скажи, Каллий, где по-твоему люди хранят справедливость — в душе или в кошельке?
— В душе, разумеется, — ответил Каллий.
— А ты, значит, положив деньги в кошелёк, делаешь души более справедливыми?
— Безусловно!
— Каким же это образом?
— Зная, что у них есть средства для приобретения всего жизненно необходимого, люди не хотят идти на преступления и подвергать себя опасности.
— Ну, а возвращают ли они тебе то, что берут? — спросил Антисфен.
— Конечно, нет, клянусь Зевсом.
— Может быть, всё-таки платят благодарностью?
— Нет, клянусь Зевсом, даже благодарности не получаю. Более того. Некоторые становятся даже враждебнее, чем были до этого.
— Поразительно! — воскликнул Антисфен, насмешливо глядя на него. — Всех ты делаешь справедливее по отношению к другим, а к себе — нет.