В библиотеке Сергей просидел три часа. О катастрофе в Розуэлле он ничего не нашел, равно как и упоминаний о каких-либо секретных институтах в родном городе. Перерыв подшивки послевоенных газет из фонда, он распрощался с библиотекаршей, пухленькой дамочкой лет сорока пяти с диким макияжем, и, как только вышел на пропахшую мочой библиотечную лестницу, его как громом поразило.
Екатеринбургский!
Краевед-фанатик, который всю жизнь посвятил белым пятнам в истории родного города и области, написал штук двенадцать так и не изданных книжек и устраивал в прошлом году акцию по установке на площади Ленина взамен означенного Ильича памятника Ионе Якиру, которого якобы пленили в нашем городе наймиты Сталина. Краевед был съехавшим не только на истории края, но и на демократии гайдаровского толка, что не слишком импонировало Сергею, но делать было нечего.
Найти Екатеринбургского оказалось проще простого — он, как всегда, сидел на лавочке в парке имени Гоголя и кормил хлебом двух облезлых голубей. Голуби курлыкали, давились кусками и отгоняли нахального воробья, также пытавшегося примазаться к халяве.
— Здравствуйте, Дмитрий Дмитриевич, — сказал Сергей, присаживаясь рядом с краеведом. Тот индифферентно посмотрел на него, подвигал густым пучком седых волос, означающим бороду, и пробасил:
— Здравствуйте, молодой человек.
— Капитан Слесарев. Из милиции, — заметив в глазах краеведа настороженный огонек, поспешил уточнить Сергей.
— Удостоверение, — жестко сказал Екатеринбургский.
Сергей показал корочку.
— Благодарю. А я думал, комитетчик… — этим словом краевед выразил редкое сочетание пренебрежения и боязни. Насколько Сергей помнил, особым диссидентом Екатеринбургский никогда не являлся, но среди приверженцев Новодворской и компании было модно строить из себя пострадавших от органов.
— Я к вам, Дмитрий Дмитриевич, как к профессионалу. — Сергей хотел было сказать: «Как профессионал к профессионалу», но удержался. — Не поможете ли?
— Весь внимание, — сказал краевед, рассеянно кроша последний ломоть хлеба.
— Недавно один человек мне сказал, что в нашем городе есть секретный научно-исследовательский институт. После войны вроде бы открыли. Вы ничего об этом не слышали?
Краевед потер переносицу,
— Угм… Ну, научно-исследовательских у нас три: Гипрострой…
— … мелиоративный и люпина, — закончил за него Сергей. — Это я знаю. Вот и интересуюсь, не было ли каких-то слухов, сплетен… Может быть, попадалось вам что-то в архивах…
— Угм… — Краевед сунул в рот оставшуюся в пальцах хлебную корку. — Я не уверен… Академик Дубов в беседе со мной ссылался на то, что в 1968 году в нашем городе встречался, и неоднократно, с Патоном. Знаете, кто такой Патон?
— Тоже академик…
— «Тоже академик», — фыркнул краевед. — Выдающийся академик! Металлург, специалист по сварке мирового значения! Только вот что он у нас тут делал — не могу знать, поскольку никто у нас сплавами не занимается. Сталелитейного тогда еще не было, его пустили позже… Тем не менее Патон находился здесь примерно три месяца, к тому же, по воспоминаниям Дубова, с довольно представительной делегацией. Это было что-то оборонного значения. Вот вам зацепочка, господин капитан.
— А сам Дубов что здесь делал?
— Дубов как раз занимался люпином. Он сельхозник…
— А где он встречался с Патоном?
— Как я понял, в НИИ люпина и встречался. А что?
— НИИ люпина? А его в каком году построили?
— Весь комплекс — не могу сказать, тем более его и сейчас достраивают… Первые здания датированы началом века, там был конезавод, а чисто институтские здания строили сразу после войны. Сам же НИИ открылся в 1945 году, еще до победы. Первым директором…
Краевед явно настроился на небольшую лекцию, но Сергей прервал его:
— А литература об институте есть?
— Есть небольшая юбилейная монография Кузьменко, вышедшая в 1985 году. Спустя десять лет напечатали проспектик, маленький такой… Больше ничего.
— Так. — Сергей встал. — Дмитрий Дмитриевич, вы, конечно, понимаете, что наш разговор…
— О да, да, — закивал краевед. — Ни в коем случае. Я полагаю, комитет не в курсе? Это что-то частное?
— Я не хотел бы, чтобы комитет был в курсе, — заговорщически сказал Сергей. — Сами понимаете…
— О да, да! — еще пуще закивал краевед.
Как полезны недосказанности, подумал Сергей. Откланявшись, он вернулся в библиотеку. Разноцветная дамочка заулыбалась и тут же принесла ему просимую монографию Кузьменко и проспект 1995 года.