Паша Голубев успел сделать целых пять шагов, и в его сознании даже мелькнула мысль, что для того, чтобы сбить стрелку прицел, неплохо было бы броситься в сторону и дальше уходить зигзагами — так обычно делали ребята Аллигатора. Однако воспользоваться киношным рецептом он все равно не сумел, потому что через мгновение второй выстрел лейтенанта Рождественского снес рядовому Голубеву башку. Подпрыгивая, она покатилась по земле и остановилась, стукнувшись о сосновый ствол. Тело водителя по инерции сделало еще пару шагов на уже подгибающихся ногах, безвольно выпустило из рук повисший на ремне «карташ» и только потом медленно, словно бы нехотя, повалилось в дождевую слякоть.
— Что там за одиночные выстрелы с правого фланга? — спросил в полутора километрах оттуда генерал Шикунов, крепко стукнув кулаком по борту вездехода, и ядовито уточнил: — Союзнички ваши палят?
— Сейчас выясню, — растерянно сказал начштаба, который уже сам сообразил, что в разработанной операции что-то пошло не так. Но сделать он ничего не успел, потому что из-за Барьера на правом фланге ударили лазерные лучи. Рухнули несколько скошенных деревьев, кто-то истошно закричал. Затарахтел пулемет разворачивающейся в ту сторону бронемашины.
— Провокация! — скрипнув зубами, рявкнул Шикунов. — Открыть огонь по наступающим!
С короткой заминкой взвыли бомбометы, зашипели лучи турельных лазерных метателей. Володя упал на Марину, закрывая ее собой, но успел заметить, как там, где только что короткими перебежками наступал на них осмелевший отряд Ордена, взметнулась сплошная стена земли. Военные утюжили бывших союзников из всех имеющихся видов тяжелого вооружения, и застигнутым врасплох фанатики теперь было не до беглецов.
Бандикут неуклюже, как краб, полз к лейтенанту. Кровь без остановки сочилась из пробоины в его скафандре.
— Что… Что с ней? — хрипел он.
— Живой, сволочь… — устало проговорил Рождественский, подняв в очередной раз контуженную голову.
— Хрен со мной, что с девкой-то, доктор-врач?!
— Я ничего не могу сделать! — сжав зубы, прорычал лейтенант, по-прежнему продолжая закрывать собой тело девушки, хотя комья земли от обстрела с неба уже не сыпались. Ближайших к Барьеру орденских преследователей военные уже зачистили и теперь перенесли огонь в глубь Зоны — там с громовым шипением заработали по армейскому подразделению турельные метатели Ордена.
И самое главное, военврач понимал, что ему уже некого прикрывать. С самого начала обстрела было некого. Он почувствовал это, когда всем телом навалился на неподвижную девушку. В ней не осталось уже ни капли жизненной энергии, которая понемногу полностью вытекла через пробитое горло, пока Рождественский безуспешно пытался реанимировать Марину. Теперь оживлять ее было так же бессмысленно, как и Бордера.
Бандикут дернул лейтенанта за плечо, поморщившись от боли, подтащил к себе, заговорил, стукнувшись шлемом о шлем:
— Ты, сучонок, соберись, понял? Ты еще и не такое делал! Ты бионик, в бога душу мать двадцать пять раз, или вафля невнятная?!
— Я не могу… — потерянно бормотал Володя, по щекам которого текли крупные слезы досады. — Не могу… Уже слишком поздно… Все.
— Можешь! — Бандикут подкрепил эти слова неожиданно мощным ударом кулака, от которого лейтенант крепко треснулся головой о затыльник шлема. — Можешь, доктор-врач! Можешь, понял, скотина? Делай!.. — Он внезапно застонал, выпустил из обмякших пальцев скафандр Рождественского, начал оседать с мутью во взгляде — видимо, от боли силы стремительно покидали его, однако он все равно упрямо пробормотал: — Спасай ее, гад!..
— Я все равно не удержу вас обоих. — Володя был потрясен гибелью женщины, которую, похоже, сумел полюбить за то короткое время, что они провели в Зоне. Но перед ним сейчас лежал умирающий человек, которого еще можно было спасти. И эта насущная задача сейчас была единственным, что не позволяло лейтенанту сорваться в бездну отчаяния, что еще удерживало его на плаву. — Дай бог тебя-то вытянуть… — Он протянул обе ладони к отверстию в защитном костюме Бандикута и прикрыл глаза.
— Ах, ты так?! — Собрав волю в кулак, карла отчаянным усилием выхватил нож и, вывернув руку, криво приставил его к своей шее, прямо к сонной артерии. — Пошел в задницу, доктор-врач! Лечи девчонку, а не то полосну вон себе, и не будет тебе никакого пациента!