Послышались одобрительные возгласы, и даже Йорген закивал. Мне нравилось, как повел себя Хмурый в этой ситуации, — он был молодцом.
— Если кто-то что-то видел или знает что-то, что может помочь в обнаружении того душегуба, не стесняйтесь — говорите. Если кто боится — передайте мне через охрану: у нас Охотники честные, никому не скажут. Можете информировать Охотника Странного из долины Маринера, которого я назначаю своим помощником в расследовании этого дела…
Я невольно усмехнулся — значит, теперь Хмурый становится моим боссом! Что ж, не самый плохой вариант!
Поезд сбавил ход и почти остановился.
— А кто выложит в Сеть информацию про убийство, я тому голову отвинчу, — сказал мой босс. — Поменьше трепитесь и сплетничайте: это тоже на руку убийце будет… В общем, так… Есть вопросы, пожелания?
— Я хочу допить водку! — сказал усатый шахтер.
— А я хочу в уборную! — сказала взволнованно Дронова.
— Делайте что хотите, но чтобы не нарушать озвученных мной правил, — отмахнулся Хмурый, понимая, что вопросы, которые сейчас посыплются, будут в основном отвлеченного характера.
Вновь начались шумные дебаты. Кто-то сказал, что вообще согласен жить в буфете и только принесет сюда спальник. Повара стали протестовать, отказываясь устраивать в буфете постоялый двор, а бармен урезонивал их тем, что больше девайсов можно будет набрать.
— Только, ребята, никаких кредитов и заема, — говорил он, — у нас коммерческая организация — эрги вперед!
— Как вам не стыдно! — сказала неожиданно Дронова. — Тут человека убили, а вы о деньгах… Дэн, ну расскажи! Что случилось! Мне так важно это знать!
Я понял, что она не отвяжется, даже если ей сказать, что ее расстреляют.
Вагон вздрогнул и, покачиваясь на рессорах, тронулся дальше.
— Его задушили, а потом застрелили из собственного пистолета, — сказал я загробным голосом.
— Какой кошмар! Кашмар-то какой! — Дронова почти прошептала эти слова, выкатив глаза и прикрыв рот ладонью.
— Вот так вот. — Я назидательно закивал.
— А я всегда говорила, что связываться с политикой — это опасно, — в тон мне сказала она.
— А почему вы решили, что с политикой? — поинтересовался я.
— Ну это же ясно как божий день! — всплеснула она руками. — Все из-за власти и денег! Разведка с Земли послала своих людей захватить власть на Марсе. И вот в Персеполисе губернатор, наверное, согласился сотрудничать, а Дарби — нет. Вот его и пришили, то есть придушили! Сначала итальянец, а теперь он!
— Ладно, — сказал Хмурый. — Ты тут со своими потолкуй, а я пойду — если медик закончил, ребят порасспрашиваю, что слышали, что видели…
— Хорошо, — кивнул я, — я потом подойду.
— Добро.
— А про какого итальянца она говорит? — спросил один розовощекий повар с черными густыми бровями.
— Так, — сказал я решительно, — коль скоро новый бригадир поезда назначил меня своим помощником, вопросы буду задавать я, а вы отвечать, иначе мою голову разнесет, как переспелую тыкву! Имейте совесть, граждане!
— Я готова рассказать все! — с энтузиазмом выпалила Дронова. — Все до мелочей!
Честно говоря, именно этого я и боялся, но все же ободряюще кивнул полячке:
— Интересно, что вы знаете об этом деле?
— Ну в общем, ничего, — с заговорщицким видом ответила она. — Но кое-что мне известно!
Я тяжело вздохнул и прикинул: закончили беседу с Дарби мы примерно в половине второго, чуть задержались в буфете и без чего-то два ушли в свой вагон. Скорее всего, Дарби был еще жив. Время убийства весьма размазано — где-то между двумя и пятью часами. Черт, надо бы дождаться мнения медика, но кто знает, сможет ли он в этих военно-полевых условиях выяснить точно время смерти? Окно было открыто, тело остыло быстро, только анализы, да…
— Тогда опишите мне, пани Дронова, в подробностях весь сегодняшний день, — я имел в виду, конечно, ночь, — с того момента, как вы проснулись. — Когда я произносил слово «подробности», мне стало немного не по себе.
— Значит, так, — начала Дронова, подобравшись, будто отвечала на экзамене. — Во-первых, спала я плохо, потому что полковник на верхней полке громко храпел, а за перегородкой кто-то разговаривал во сне. Мне даже кошмар приснился…
— Вы лучше расскажите, что после кошмара было, — посоветовал я, пытаясь улыбаться. — Во сколько вы окончательно проснулись?