– Конечно… Но я хотел бы внести предложение.
– Какое?
– Почему бы вам не назвать своим преемником Кента?
Мортон взглянул на Гросвенфа сузившимися глазами, что выдавало его замешательство. Наконец, он сказал:
– Никак не ожидал этого от вас. Сам я не склонен замалчивать истинный моральный облик Кента. Впрочем, если такой шаг может уменьшить напряженность…- неуверенно проговорил шеф.
– Ваше мнение о Кенте, похоже, совпадает с моим, - предположил Гросвенф.
Мортон через силу улыбнулся.
– На борту имеется несколько дюжин людей, которых я предпочел бы видеть в роли директора, но ради сохранения мира я последую вашему совету.
После этого они расстались. Внешне Гросвенф казался спокойным, но его обуревали смешанные чувства. Хотя атака Кента была отбита, у него все же сложилось впечатление, что, выдворив химиков из своего помещения, он выиграл стычку, а не битву. И все же это было лучшим исходом стычки.
Глава 7
Икстль неподвижно распластался в кромешной темноте. Время в вечности тянулось медленно, а пространство было бездонно черным. Сквозь его необъятность холодно смотрели туманные пятнышки света. Каждое - он это знал - было скоплением ярких солнц, уменьшенных бесконечным расстоянием до размеров светящихся крапинок тумана.
Там была жизнь, распространившаяся на мириады планет, бесконечно вращающихся вокруг своих родительских солнц. Точно так же жизнь зародилась когда-то из первобытного Хаоса старого Глора и текла, пока космический взрыв не уничтожил его собственную могущественную расу и не выбросил его тело в глубины интергалактики.
Он жил, и это была его личная победа. Пережив катаклизм, его практически неуничтожаемое тело поддерживало себя, хотя и постепенно слабея, с помощью световой энергии, проникающей сквозь пространство и время. Его мозг продолжал пульсировать в одной и той же цепи мыслей - один шанс на децилион за то, что она снова окажется в галактической системе, а тогда даже еще меньший шанс за то, что он попадет на планету и найдет Ценный гуул.
Биллион биллионов раз его мозг перебирал бесчисленные варианты. Теперь это уже стало частью его самого - бесконечный калейдоскоп, крутившийся перед его мысленным взором.
Вместе с отдаленным светом, долетающим в черную пучину, эти смутные надежды составляли мир, в котором он существовал. Он почти забыл о том чувствительном поле, которое создавало его тело. Века назад оно было обширным, но теперь, когда его мощь испарилась, никаких сигналов не поступало к нему дальше, чем за несколько световых лет.
Он уже почти ни на что не надеялся, когда его поле приняло первые сигналы приближающегося корабля. Энергия, плотность, вещество! Смутное чувство восприятия вошло в его вялое сознание. Сама мысль об энергии и веществе была отступившей куда-то мечтой. Отдаленный краешек его сознания, измученного и погруженного во мрак, немного более чуткий, фиксировал, как тени давно забытого выступили из окутавшего его тумана.
И вслед за тем новое, более сильное и острое послание с отдаленной границы его поля. Его вытянутое тело выгнулось в инстинктивном конвульсивном движении, четыре руки разогнулись в стороны, четыре ноги слепо задергались, бессмысленно расходуя силу.
Его изумленно вытаращенные глаза перефокусировались. Почти пропавшая способность видеть возвращалась. Та часть его нервной системы, которая контролировала поле, предпринимала первые, еще несогласованные действия. Огромным усилием он перебросил ее волны с биллионов бесполезных кубических миль, направив их на попытку установить область сильнейшего стимулирования. Отчаянно пытаясь найти ее, он переместился на большое расстояние. И тут он впервые подумал об «этом», как о корабле, летящем от одной галактики к другой. Он пережил мгновения дикого страха, что корабль пройдет за границей его чувствительного поля и контакт с ним будет потерян навсегда, прежде чем он сможет что-нибудь сделать.
Он позволил полю немного расшириться и почувствовал шок толчка, еще раз получив безошибочное подтверждение присутствия незнакомого вещества и энергии. На этот раз он прильнул к ним. То, что было его полем, стало пучком своей энергии, какую только могло собрать его слабеющее тело.
Этот пучок связал его с мощью энергии, излучаемой кораблем. Энергии оказалось больше - во много миллионов раз, чем ему требовалось. Ему пришлось отклонить ее от себя, разрядить ее в пространство и темноту. Но подобно чудовищной пиявке, он протянулся на четыре… семь… десять световых лет и истощил огромную мощь корабля. После бесчисленных лет, когда он кое-как перебивался на скудных источниках световой энергии, он не осмелился даже попытаться справиться с этой колоссальной мощью. То, что он позволил себе получить, дало шок, который вернул его тело к жизни, наполнил его жестоким напряжением. В безумной поспешности он отрегулировал свою атомную структуру и понесся вдоль пучка. На далеком расстоянии от него корабль - хотя его энергия иссякла, он моментально вернул ее мощь - проплыл мимо и начал удаляться. Он удалился на целый световой год, потом на два, а потом и на три… В глубоком отчаянии икстль понял, что все его усилия напрасны, что корабль уйдет… И тут…