Но сам Вольфганг поверил цыганке и, повзрослев, стал пускаться в различные опасные авантюры. Он был уверен, что смерть не возьмёт его раньше срока. Покорённый техническими достижениями двадцатого века, молодой фон Трипе решил пойти против воли родителей и стал не преуспевающим адвокатом, а удачливым автогонщиком. Сразу после второй мировой войны образованный красавец и любимец женщин, граф организовал команду любителей езды на мотоциклах. Вместе с друзьями, такими же богачами, как и он сам, граф гонял по всей Германии и участвовал в различных гонках. Отпрыски богатых семей не осторожничали и наводили ужас на зрителей и судей своей басшабашной манерой вождения мотоцикла. За это мотокоманду прозвали просто и коротко — «Маньяки».
На свой первый автомобиль — новенький «Порше» — Вольфганг фон Трипе истратил половину личного капитала и пустился вновь на поиски скорой смерти, которая могла бы опровергнуть предсказание цыганки. Но у него оставалась ещё половина немалого состояния, которую он тратил на женщин. Один из самых титулованных ветеранов автоспорта — англичанин Стерлинг Мосс — вспоминал, что во время гонок Вольфганг был очень серьёзен и не обращал внимания на окружающий мир, не связанный с оглушительным рёвом моторов и безумными скоростями. Но за пределами трассы он веселился, безудержно шутил, любил различные розыгрыши. По словам Стерлинга Мосса, в свободные от гонок минуты вся серьёзность фон Трипса исчезала и он превращался в настоящего графа, любящего сорить деньгами, вкусно поесть и не думать о последствиях.
Но, участвуя в гонках, Вольфганг фон Трипе видел кровь и страдания, которые скоро должны были настигнуть и его. Несколько раз его машины разбивались вдребезги, снося бетонные ограждения, врезаясь в столбы и автомобили соперников. Но, кроме ничтожных царапин и небольших синяков, Вольфганг не получал никаких других травм. Из-за своей неуязвимости он стал всё чаще задумываться о том, что цыганка могла и не быть шарлатанкой. Смерть отказывалась забирать удачливого гонщика раньше срока. Однажды граф специально разогнался и не вписался в опасный поворот. Машина перевернулась несколько раз, но по непонятной причине даже не загорелась. Когда врачи подоспели к месту аварии, они не поверили своим глазам: на груде искорёженного металла сидел совершенно невредимый граф, который никак не мог найти смерти. После этого случая за гонщиком и закрепилось прозвище «граф-катастрофа».
В 1955 году Вольфганг фон Трипе стал свидетелем одной из самых страшных катастроф в истории автоспорта. Тогда во время одной из гонок, в которой принимал участие граф, один из «болидов» врезался в толпу зрителей, убив на месте восемьдесят четыре человека. Когда трупы были убраны, а «скорая помощь» перевязала всех раненых, гонка была возобновлена, как ни в чём не бывало. Этого потрясённый катастрофой Вольфганг выдержать не мог и не вышел на повторный старт. В его душе что-то перевернулось, и он решил бросить автоспорт. После аварии его постоянно преследовал кошмар, ему казалось, что он убивает сотни ни в чём не повинных людей во время гонок, а сам остаётся невредимым. Он просыпался в холодном поту и не мог отделаться от наваждения. Но судьба ещё не сыграла свою пьесу до конца — предсказание должно было сбыться позже.
Вольфганга фон Трипса уговорил вернуться в мир автогонок сам Энцо Феррари — магнат, конструктор, владелец автомобильного концерна и целой команды гонщиков. Вернувшись на трассу, граф-катастрофа совсем потерял голову, стал невменяемым и неосторожным. Его друг, известный автогонщик Фил Хилл, считал, что фон Трипе просто сошёл с ума: «Выступая вместе с ним, я видел какой-то странный блеск в его глазах. Я внутренне осознавал, что он перестал думать об опасности, перестал чувствовать её. А для автогонщика потеря страха равносильна смерти. Ведь рисковать можно, лишь хорошо зная свои возможности». Странный блеск в глазах Вольфганга фон Трипса замечали все. Даже в шумных компаниях, когда в бокалах пенилось шампанское, а стол ломился от яств, некогда весёлый граф, чья машина очень часто приходила к финишу первой, был не похож на себя. Тень смерти уже накрыла его лицо. Разительную перемену заметили и телезрители: граф, будучи прекрасным оратором, часто вёл репортажи об итогах гонок и представлял новые модели скоростных автомобилей. После потрясения, вызванного ужасной катастрофой, он стал косноязычен и хмур. Казалось, его гложет страшная тайна. Это была тайна неминуемо надвигающейся смерти, предсказанной цыганкой.