Эта немая сцена тянулось довольно продолжительное время. Потом Он, сделав шаг в их сторону, схватил одного из них и с размаху насадил на острые прутки металлической ограды по всей длине позвоночника. При этом пострадавший не издал ни звука, а второй стоял всё в той же позе и молча наблюдал за происходящим. И вдруг, как будто очнувшись, второй отшатнулся назад и, размахнувшись лопатой, с силой опустил её на голову монстра. Казалось бы, что от такого удара Он должен был развалиться на две части, но лопата, не встретив на пути никакого сопротивления, со свистом рассекла воздух и глубоко врезалась в землю, увлекая за собой нападавшего. Монстр резко выбросил вперёд руку и схватил согнувшегося человека за затылок. Раздался страшный хруст, сопровождаемый чавкающим звуком. Бедняга как-то сразу обмяк, упал на колени и повалился боком прямо на могилу. Монстр какое-то время стоял в раздумье, как бы оценивая ситуацию, потом снял, как пушинку, с ограды первого, с такой же лёгкостью поднял с земли второго и, взяв их под мышки, медленно удалился в глубь кладбища.
Сначала в себя пришёл Витька. Он в несколько прыжков достиг забора, перелетел через него и понёсся в сторону села, а за ним — и я. Я почему-то побежал на автобусную остановку, где и просидел до самого рассвета, ни о чём не думая и ничего не соображая. Самое же страшное произошло утром, когда я узнал, что Витьку нашли повешенным во дворе собственного дома. Я в тот же день уехал в город и в том селе больше не появлялся. С той самой ночи до сегодняшнего дня вот уже на протяжении нескольких лет я пытаюсь понять, что же или кто же был в ту ночь на кладбище. Рассказывать об этом я, сам понимаешь, почему, боюсь, но иногда думаю, не померещилось ли мне это? Но ведь, судя по Витькиной (царствие ему небесное) реакции, он видел то же самое, что и я…
ДОМОВОЙ АТАКУЕТ НОЧЬЮ
Рассказывает Юрий Ланчинский, Москва:
«…Тогда я только что пришёл из армии. В воздушно- десантных войсках нас так хорошо натаскали, что мне море было по колено: я не боялся ни Бога, ни чёрта, не говоря уже о каких-то там, как я считал, бабьих байках. А тут такое дело… Но обо всём по порядку.
От бабки нам достался в дальнем Подмосковье старый деревянный дом, который я с благословения отца должен был почти полностью перестроить: обложить кирпичом, покрыть черепицей, перестелить полы, вырыть новый глубокий погреб и т. п. «Надумаешь жениться — будет тебе с женой хата», — заявил старик. И я поехал.
«Хата» произвела на меня, не бывавшего в тех краях много лет, удручающее впечатление: внутри, правда, всё оказалось чисто и опрятно, но покосившиеся стены, обвалившаяся труба, кое-где прогнившие доски… Первое время приходилось больше ломать, чем строить. Шум, треск, тучи пыли — грохот стоял до небес. К вечеру я так уставал, что оставался спать тут же, в большом коридоре-веранде, служившем нам летом комнатой, а зимой — прихожей, где ещё кто-то из предков поставил старый топчан. Там-то всё и началось.
Уже с самого начала, выламывая старые доски и брёвна, я иногда чувствовал у себя на спине чей-то злобный взгляд, порой даже слышал какое-то лёгкое шуршание. Инстинктивно оборачивался, но никого не обнаруживал.
В тот день спать я лёг рано — неожиданно сломалась казавшаяся крепкой лопата, которой я долбил подвал. Проснулся я внезапно. В большом окне веранды блистала огромная серебряная луна, высвечивавшая каждый уголок. Я лежал спиной к окну, а прямо передо мной у стены сидело странное существо, похожее на большого тушканчика, но с каким-то непропорционально длинным хвостом, оканчивающимся ворсистой кисточкой. Его ярко-красные глаза казались необычайно разумными и недружелюбными. Заметив, что я не сплю, оно прыгнуло — я рефлекторно перевернулся на спину — и «приземлилось» прямо на моей груди.
Я попытался вскочить, стряхнув с себя этот живой кошмар, и обнаружил, что не в состоянии пошевелить даже пальцем. Хотел крикнуть — авось убежит — и не смог пикнуть. Сказать, что я испугался, значит ничего не сказать — меня охватил какой-то неведомый ранее ужас, который только возрос, когда я почувствовал, что стало трудно дышать, я начал задыхаться, что-то нехорошее происходило и с сердцем.
«Что делать?» — инстинктивно спросил я себя, как нас учили поступать в критических ситуациях на тренировках по выживанию.
Ответ пришёл немедленно и был из тех, которые мне самому и в голову бы не пришли (от религии я тогда был далёк): МОЛИТЬСЯ!