УЖЕ ТРИ МИЛЛИОНА ЛЕТ
Перевод А. Григ
Зачем в нас стреляют отравленными стрелами,
о мой первенец, рождённый в пещере?
Нет дверей у нас, а льёт как из ведра.
Землетрясение рушит стены, на которых
то набрасываем план охоты, то царапаем профили
друг друга. Летом спим на мху, зимой — на шкурах.
Рыбу ловим на копьё. Говорим слогами.
Разводя огонь, натираем пальцы, а потом —
облизываем их, и боль проходит.
Ты нанизываешь для своей женщины ожерелья из клыков,
она же одевает тебя в меха.
Зачем завидовать первобытной любви?
Что у неё можно отнять?
Может, мы слишком шумные для каменного века?
— Может, оттого что два существа разных племён —
цвета воронова крыла и пшеничного цвета — поселились
в отдалённой пещере?
Что такого в том, что: в прозрачном озере — нашем зеркале —
мы целуемся и, увивая друг друга телами, опускаемся
на самое его дно.
— Чтоб быть посмелее!
— Чтоб быть вместе!
— Пока не станет невозможно дышать!
Потом опять наверх.
И нам, вернувшимся на землю, кажется странным,
что сердце не прекращает биться во время сна.
Нам кажется странным, что прибывает в глазах вода,
когда один из нас не приходит в пещеру вовремя.
Что, повторяю, можно отобрать у тех, кто так живёт —
в такой нужде?
КТО ПРИДУМАЛ
Перевод А. Григ
Кто придумал дарить цветы мёртвым?
— Живший в каменном веке самый первый влюблённый
мужчина, который, согласно мной сочинённой легенде,
нашёл — по аромату — юную девушку, но — в один день —
она состарилась и умерла на поле, покрытом цветами.
Это была первая на свете умершая женщина.
Цветы, на которые она упала бездыханная, случайно
пристали к её груди.
— Это и было первое на свете платье. — Самая ранняя мода.
В таком наряде тело предали воде.
И с тех пор никто уже себе не представляет умершего человека —
без цветов.
С того же самого дня и повелось вплетать цветы в косы.
Спросить хочу — почему ирис связывают со смертью?
Неужели же самый первый, плетённый из лиан гроб вдруг зацвёл?
А гвоздики — за что их вечно бросают на землю и безжалостно
топчут при проводах умершего в последний путь?
А дети? Крошечные существа с важной миссией, вцепившиеся
в огромные венки…
У меня тоже онемели руки, когда я шла по твоей улице, пытаясь
сберечь гвоздики.
Согласно другой легенде, от смерти в комнате вдруг стало так
темно, что испуганные домочадцы сразу же зажгли кровавые
гладиолусы и повсюду их развесили — на потолке, на стенах,
в коридорах. Кровавые гладиолусы — кричащий макияж смерти,
засыхающий на полдневном солнце…
В моей легенде мне так не хотелось надевать платье каменного века,
что, даже запутавшись, убегая, в кустах дурмана — свисающих со склона,
я всё-таки сорвалась вниз и завлекла смерть резким запахом.
А там — был ты, чтобы укутать меня — в изорванном платье — в бледно-жёлтые
Хризантемы.
КОТЭ КУБАНЕИШВИЛИ
«в городе моего детства…»
Перевод Г. Шульпякова